Книга покойника - Янина Забелина

– По крайней мере, я уверен, что вы не хлопотун-исправитель, который вмешивается в чужие дела, чтобы потом распускать отвратительные сплетни.

– Да уж, пожалуй, я за собой такого никогда не замечал, – согласился, улыбаясь, Граф.

– Откровенно говоря, мне плевать на всякие там высокие материи, только личная привязанность толкает меня на эту беседу. Родители Хильды погибли в горах. Появилась госпожа Гаст, устроила ее в школу, затем снова исчезла. Я знал ее еще ребенком. Она во многом осталась прежней – не требует объяснений, не смотрит пренебрежительно, не гонится за славой или деньгами. К сожалению, вы не знакомы с ней, и вам сложно понять мое отношение к этой чудесной девушке.

– Постараюсь напрячь свое воображение.

– Дело в том, что она совершенно не способна сражаться за свое благо, и у нее нет никого, кто бы присматривал за ней, кроме госпожи Гаст… Я остался здесь вместо того, чтобы отправиться на фронт, поскольку считал – и считаю – не имею права бросить ее одну. Фридрих Одемар – благороднейший человек, но он потворствует Беате, а та предпочитает держать Хильду в Витчерхиире под присмотром двух упрямых слуг. Госпожа Одемар бесполезна, она не обладает никаким авторитетом в семье и не в состоянии ходить… А теперь я пришел к мысли, что с госпожой Эмма Гаст в самом деле что-то неладно. Мне она никогда особенно не нравилась, но я всегда считал ее принципиальной женщиной. Позднее мне пришлось изменить свое мнение.

– Позднее… это когда?

– После неприятности с книгой – томиком гравюр. Этот случай поставил все с ног на голову, и, похоже, беда серьезнее, гораздо серьезнее, чем исчезновение гравюры из книги. Я знаю – Матиас Одемар думал, что картинку вырвал Леон: я слышал, как он расспрашивал бедного парня. Леон не понимал, о чем идет речь. Он приятный парень, он был бы еще лучше, если бы имел на это шанс. Мне он нравится: всегда в добром расположении духа, никогда не бывает мрачным или капризным. Конечно, он вполне мог испортить книгу, но я так не думаю. Матиас узнал что-то еще – подслушал разговор этих двух женщин или нашел какое-то письмо. Старик хотел избавиться от нас и ради Беаты не остановился бы ни перед чем. Вы удивлены? Беата Одемар ненавидит всех, не относящихся к их семье, лютой ненавистью. – Карсон наклонился вперед, опираясь локтями в колени. – Так вот, мое предположение состоит в том, что Эмма Гаст вызнала какую-то тайну Анны Одемар – связанную с Леоном, разумеется. Они жили много лет во Франции, возможно, встречались. Наверное, Леон, находившийся под наблюдением местных психиатров, что-то натворил, а Эмма Гаст – единственная на всю Швейцарию – знает об этом и теперь требует деньги за молчание.

– И что же сделал бедный парень?

– Скорее всего, речь идет о какой-нибудь бессмысленной проделке, которую человек, находящийся в здравом рассудке, не стал бы совершать. Понимаете, Леона нельзя оставлять без присмотра, как нельзя не регулировать движение на оживленной улице. Сейчас Анна Одемар может не волноваться – он ведет себя настолько прилично, что порой забываешь о его существовании. Но психически нездоровым людям, типа Леона, нельзя допустить ни единой ошибки, понимаете? Единственный провал – и все. Санаторий для душевнобольных, заведение закрытого типа и тому подобное. Анна Одемар считает, что парню лучше находиться в нормальном человеческом окружении, а вдали от нее он превратится в упрямого идиота.

– Но откуда у вас появилась мысль, что Эмма Гаст шантажистка?

– Любой, имеющий глаза, видит, что между нею и Анной Одемар что-то произошло. Анна Одемар находится в ужасном напряжении, а ее компаньонка не оставляет ее ни на минуту. Комната словно полна динамита. Я заметил, что это как-то связано с телефоном. Эмма Гаст не сводит с него глаз, а Анна Одемар никогда не прикасается к нему. Аппарат стоит в дюйме от ее руки, но сегодня вечером, когда позвонили господину Матиасу, трубку пришлось взять мне. Между прочим, вы знаете, что никто не потрудился позвонить Хильде и сообщить ей о смерти старика? Матиас так нравился ей. Я позвонил ей сам, но торжественно поклянусь Фридриху Олдемару, что этого не делал.

– Не звонили Хильде Гаст?

– И не писал, и не встречался с нею. Он думает, что девушка склоняется – под моим же давлением! – к специфическим, «бесчестным» отношениям со мной! Он полагает, что я веду себя как монополист, а потому ей следует обзавестись другими приятелями и потом уже выбирать. Я не осуждаю его. Я – не самое удачное приобретение, не смогу прокормить даже канарейку. Но как она может встречаться с другими мужчинами, и вообще с кем бы то ни было, в этом Витчерхиире?

– Условия военного времени не способствуют расширению круга знакомств.

– Ну, они вряд ли помешали бы. Просто Анна Одемар мечтает очистить от нас дом, и эта акция в отношении Хильды – просто проявление ее пассивного сопротивления.

– Вполне возможно, но почему вы считаете, что шантаж как-то связан с телефоном?

– Я просто изложил вам свои наблюдения. Понимаете, я подумал, что, например, кто-нибудь, осведомленный о тех давних событиях, должен появиться в Берне и рассказать о проделках Леона – вот его-то звонка они и ждут. А Анна Одемар ужасно боится огласки, а Эмма Гаст хочет поговорить с приезжим наедине и заполучить независимого свидетеля. Тогда ее угрозы обретут большую значимость, и бедная госпожа Анна встанет перед необходимостью расплатиться или чем-то в этом роде. По-моему, она и остается-то здесь из-за того, что госпожа Гаст выкачивает из нее все деньги. И копит.

– Это нелогично, господин Карсон.

– Ну, наверное. Я лишь делюсь с вами своими соображениями о том, что происходит здесь с четверга прошлой недели.

– Вы ни слова не сказали бы об этом, если бы Матиас Одемар не был убит сегодня вечером?

– Верно. – Карсон выпрямился, бросил сигарету и посмотрел на Графа. – Значит, вы согласны со мной – это не несчастный случай. Матиас хотел обсудить с вами сложившуюся ситуацию, поговорить о проделках Леона или о шантаже Эммы Гаст… И его вытолкнули из окна, чтобы не допустить вашей встречи. Я обрадовался, когда увидел вас вечером, но я не верю в чудеса. Ваше появление навело меня на мысль, что все это не случайно – ни ваше возвращение, ни смерть Матиаса Одемара за пять минут до этого. А кто станет жертвой следующего преступления, на которое пойдет эта Гаст? Что если следующей жертвой станет Хильда? А меня к тому времени уже призовут на службу бог знает куда!

Граф потушил сигарету, затем заговорил дружелюбно, но без энтузиазма:

– Вы – в трудном положении, которое, однако, создали себе сами. Посмотрим, сможет ли ваш пылкий ум справиться с парой ясных вопросов. Каких действий ожидал от меня Матиас Одемар?

– Как я могу ответить, если не знаю, что он обнаружил? Наверное, надеялся получить совет, как справиться с Эммой Гаст: например, как ее напугать и без шума выгнать.

– И чего вы хотите от меня?

– Того же, что и он, если… – Карсон моментально потерял всю свою самоуверенность – теперь рядом с Графом сидел несчастный юноша, истерзанный страхом за свою возлюбленную. – Если только вы согласитесь помочь. Но я подумал, что если вы согласились помочь советом ему, то не откажете и мне. Раз он мертв.