Библиотекарь, или Как украсть президентское кресло - Ларри Бейнхарт

— Ты даже не знаешь, насколько всё серьёзно и трудно.

— Мне плевать на то, насколько это трудно. Ты должен это сделать.

— Не надо пытаться давить на судей Верховного суда, Эд.

В комнате присутствовал только один судья Верховного суда. Поэтому МакКлинан хотел сказать, что не надо давить именно на него.

— Что?

— Это принцип, Эд. Верховный суд стоит выше склок и дрязг. Мы — судьи пожизненно, нас никто не может сменить.

Хоаглэнд начал что-то говорить, но МакКлинан поднял руку, он — судья, а судью никто не может прервать, это он, судья, может сам прервать, кого хочет.

— И все мы, все девять, верим в одно и то же. Давление автоматически вызывает сопротивление, чем больше давление, тем сильнее сопротивление.

Хоаглэнд снова попытался вставить слово. Но заговорил опять МакКлинан.

— Конечно же, я попытался убедить их, а особенно тщательно своих же, республиканцев. Мы всегда «обрабатываем» друг друга, соблюдая все рамки и правила, естественно. Если к власти придёт Мёрфи, то совершенно очевидно, что она захочет видеть в суде убеждённых либералов, феминисток и социалистов, короче, надутых хвастунов. А со Скоттом всё будет тихо, мирно, к тому же, если ему удастся провести в суд двух «своих», Верховный суд будет нашим на целое поколение. А он от этой идеи так просто не откажется, и все наши об этом знают. Опротестовать Roe v. Wade. Наконец-то избавиться от Миранды. Закончить, наконец, уже со всем соглашаться. Дать понять, что понятие свободы слова не абсолютно, особенно во время войн и в особенности войн с терроризмом. Вернуть молитву в школу, к слову, хорошая молитва не помешает и всему американскому народу в целом. «Мы все понимаем, что поставлено на карту».

— Ладно. К чёрту теории, давайте к цифрам. Энди, скольких голосов тебе не хватает?

— Двух.

— Есть двое судей, на которых можно положиться? — обернулся Хоаглэнд к Стоуи. — Или надавить? Словом, которых можно как-то заставить проголосовать как надо.

— Есть! Конечно, есть… — Чёрт! — Он же совершенно точно знает, что есть, но вот кто именно… чёртова память! Дырявая, что решето, он же буквально сегодня пересматривал эту информацию! А сейчас… сейчас он прекрасно помнил ту ночь с Ингой, помнил каждую мелочь, он видел это всё снова так же отчетливо, как если бы перед ним был телевизионный экран, а вот восемь имён вспомнить не мог… Она ведь тогда не просто танцевала во дворике. Она танцевала обнажённая и он помнил и её округлые груди и тёмные соски — такими, как они были тогда, 42 года назад… Чёрт подери, как же зовут этих чёртовых судей?! — … в библиотеке. — Любопытно, о ком он сейчас? Об Инге, которая ждёт его в библиотеке, или о бумагах, которые лежат там? Стоуи заставил себя собраться. — Но меня там ждут.

— Подруга? — голос выдал, что МакКлинан был пьян. Не очень, но всё же. — Здорово, что ты всё ещё в форме. Давайте выпьем за виагру!

— Не надо, чтобы она видела нас вместе, — продолжал осторожничать Хоаглэнд.

— Конечно, не надо, — Стоуи придерживался того же мнения.

— Никогда не доверяйте женщинам, — мрачно посоветовал Джек.

— Я попрошу её перейти в другую комнату.

— Отправь её домой, — посоветовал Хоаглэнд.

— Да-да. Домой её, — согласился Джек.

— Нет, ребята, — покачал головой Стоуи. То дело надо было решить. В дневном свете он ещё мог заставить себя не быть суеверным, но длинными бессонными ночами, когда он метался по постели… Он покупал судей и землю, он опустошал и разорял. Он очень богат, но всё равно стал стар, у него есть всё, но он одинок. Проклятие, а как иначе объяснишь? И тут Она после стольких лет снова пришла к нему. Надо непременно разобраться, в чём дело и попытаться изменить его. — Подождите пару минут, а потом идите за мной.

Я искал по базе, где находится то, что нам надо, а Сьюзи с Ингой искали бумаги. Это было несложно, в конце концов, мы же профессиональные библиотекари, это просто наша работа.

Ниоб караулила.

Она не услышала Алана — мягкий ковёр скрыл его шаги — и очень удивилась, когда дверь распахнулась.

— Ниоб? Как ты здесь очутилась, дорогая? Ты с Джеком приехала? — обрадовался Стоуи.

Но тут он заметил, что за его компьютером сидит какая-то незнакомая женщина, а другая вместе с Ингой роется в его бумагах. Он прекрасно знал, что мы были чужаки и жалобно протянул:

— Иииинга?

Инга распрямилась— в руках у неё были папки с документами.

— Ты меня предала!

— Кто кого предал? — вежливо переспросила Инга.

— Вы влезли в чужой дом! Вас всех арестуют.

— Нет, Алан, не арестуют — и Ниоб принялась объяснять почему. — Игра окончена — у нас есть доказательства. Мы сейчас возьмём эти бумаги и пойдём к Энн Линн Мёрфи и те выборщики, что переменили мнения, снова переменят его.

— Мы знакомы? — спросил меня Стоуи. — Мне кажется знакомым ваше лицо.

И тут дверь снова распахнулась.

В библиотеку ввалились МакКлинан и Джек Морган. Судья был пьян, полковник не отставал — глаза налиты кровью, лицо уставшее. У обоих в руках — виски. За ними вошёл госсекретарь Эдвард Хоаглэнд. Со стороны первые двое казались овцами, он — их пастухом.

Увидев Ниоб, Джек вскрикнул.

— Да, да, Джек, это я.

— Ты меня предала!

— Нет. Ты сам себя предал. Сначала ты предал себя самого — ты стал другим, потом ты предал свою страну, а потом… потом ты предал меня.

Джек выронил стакан, стакан упал на пол и разлетелся на тысячу мелких осколков.

Тут он узнал и Ингу.

— А она что здесь делает?

— Это моя подруга, — вклинился Алан.

— Идиот! — заорал Морган на Стоуи. — А ты кто? — прорычал он Сьюзи. — А ты? — обернулся он ко мне и тут понял, что сам знает, кто я, мой парик и макияж его обмануть не могли. — Тыыы? — в голосе Моргана прозвучало отвращение. — Ты, — уже хладнокровно повторил Морган. В этом холодном голосе уже слышалось полицейское презрение и сопроводил он его настоящим полицейским жестом — вытащил из-за спины пистолет.

Я заслонил Сьюзи. Если Джек начнёт стрелять, она-то вовсе ни при чём. Тут я с огромным удовольствием стянул парик.

— Тише, Джек, не волнуйся.

— Заткнись! — зарычал он. — Я хочу, чтобы ты молчал.

— Успокойся, Джек, — вклинился Хоаглэнд. — Давай сейчас сядем и спокойненько разберемся, что и почему.

Джек смотрел то на Ниоб, то на меня.

— Ты бросила меня ради него?

— Ты не дал мне шанса бросить тебя. Ты отдал меня Парксу, чтобы он пытал меня и насиловал, и ты знал, что он будет мучить и насиловать, не надо говорить, что не знал. Ты ведь знал, что он это раньше делал.