Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк

Тяжёлая голова клонилась всё ниже. «Не спать!» – одёрнул себя травник и принялся вправлять кости на место. Закончил, сжал кулак и, разогнув до хруста пальцы, взялся за вторую руку. Теперь дело шло медленнее – работать приходилось левой рукой, да и отрава набирала силу. Глаза всё чаще застилала пелена, а перегибель всё никак не действовала. Он начал впадать в панику. «Что ж ты…» – костенеющим языком бормотал он, выворачивая из суставов непослушные пальцы. Руки тряслись. Так… спокойнее… А теперь сильнее… ещё сильнее! Уф! Теперь чуток передохнуть…

Он всё же застонал, сдирая вместе с кожей второй браслет. Кандалы с глухим звоном упали на лежак, и в этот миг в животе поднялась горячая душная волна. Ругаясь и кусая губы, травник едва успел вправить ладонь обратно, прежде чем его согнуло пополам.

– Ох и ловок ты, рыжий! – Миклош почесал в затылке. – Сущий лис! Тебя, я смотрю, не всякая цепь удержит…

Травник поднял голову, утёрся рукавом.

– Повезло, – пробормотал он. – Цепи разные бывают.

– Да уж, – усмехнулся Миклош, – А ну как был бы то ошейник! С головой у тебя такая хитрость не прошла бы.

Странник кивнул, а в следующий миг лицо его перекосилось, и он снова склонился над бадьёй.

* * *

Всю ночь странник не спал. Его то рвало, то трясло, бросало в жар и в холод. Вода в обеих кружках давно кончилась, он бормотал сквозь чёрный сон, метался и стонал, но к утру пошёл на поправку. К рассвету он уже сидел, к полудню встал размяться и разминался долго, а под вечер взгромоздился на лежак, сгрёб цепи под себя и завернулся в одеяло.

За окном уже темнело, когда им принесли еду. Со стороны было трудно заподозрить неладное, да и потом, поди догадайся про такое! И травник не упустил своего шанса. Миклош и глазом не успел моргнуть, как всё было кончено. Одеяло взметнулось – прыжок, удар, ещё удар, и стражник рухнул недвижим. Черпак с холодной кашей шмякнулся в котёл.

– Эк ты его… – ошарашенно пробормотал Миклош, глядя на распростёртое тело. – Здорово… – Он поднял взгляд. – Что дальше надумал? Как выбираться будешь?

– Там посмотрим, – буркнул тот, сдирая со стражника кафтан и сапоги. – Ты, главное, молчи, а если что, мол, не видел ничего… На вот, возьми, – он бросил Миклошу рубаху, упрятал под шапку копну рыжих волос, ухватил тело за ноги и потащил к дверям. По дороге зацепил ногой котёл и нахмурился.

– Вот чёрт, – пробормотал он. – Мы ж не одни тут сидим…

– Бежал бы, дурак рыжий! Не ровён час придёт кто!

– Да погоди ты! – отмахнулся травник, ремнём связал стражника по рукам и ногам и поволок его к лежаку: – Присмотри за ним. А будет орать – тресни его хорошенько.

– Уж постараюсь, – заверил старик.

Травник подобрал мешок с хлебом, поднял котёл и вышел в коридор.

Темниц было восемь, из них лишь одна пустовала. По двое, по трое – везде сидели люди, грязные, голодные, закованные в цепи. Завидев незнакомого «стражника», поспешно отводили взгляд, пугливо подставляя чистые, до блеска вытертые деревянные миски.

– За что тебя? – то и дело спрашивал травник, выслушивал ответы и в молчании шёл дальше. Люди, люди, люди… Голоса негромким эхом отдавались в тишине:

«За неуплату десятины… господин…»

«Я за сестру вступился перед стражником…»

«Дом без разрешенья начал строить…»

«Брат в бега подался, вот сижу, покамест не поймают…»

Он шёл из двери в дверь, вновь закипая ненавистью, не в силах будучи понять, откуда столько злобы, жадности и произвола берётся в одном человеке? Томились здесь всё больше из-за мелочи, и то немудрено – навряд ли те, кто серьёзно провинился, оставались в живых.

В последней камере и впрямь, как говорил кузнец, сидела женщина – почти уже старуха. Седые космы закрывали шею и лицо, одежда висела лоскутами. Цепей здесь не было – быть может, глупым посчитали её опасаться, а может, не поднялась рука у кузнеца.

– Тебя-то, мать, за что? – спросил травник, обернувшись на пороге.

Глаза той блеснули под завесой спутанных волос.

– Не мать я тебе. И слава богу, что не мать, – помолчав, ответила она. – А коль не знаешь, знай, что прокляла я графа вашего в глаза за то, что сына моего он насмерть запорол…

Травник промолчал.

Он вернулся в свою темницу с последним черпаком холодной каши в руках, шлёпнул варево Миклошу в миску и поставил на пол пустой котёл. Выволок стражника в коридор, запер его в пустой камере и появился вновь – забрать своё одеяло для старухи. Напоследок задержался в дверях.

– Я вернусь, – сказал он Миклошу.

И ушёл.

Миклош остался сидеть с миской на коленях, потом вздохнул и начал есть. Взгляд его упал на браслеты пустых кандалов – заклёпанные просто так, они выглядели на редкость глупо. Он улыбнулся своим мыслям и прошептал чуть слышно травнику вослед:

– Благослови тебя Бог, парень.

* * *

Граф Цепеш мерил комнату шагами битый час, будучи не в силах унять свою ярость. Ещё бы! Из подземелий замка не сбегал ещё никто, пришлый травник был первым, кому это удалось. Такой пощёчины от какого-то смерда граф стерпеть не мог.

Кришан стоял у камина, время от времени вороша носком сапога тлеющие угли. Молчал, глядя в огонь. В руках у него тускло отсвечивал зеленью браслет рыжего ведуна.

– Немыслимо! – Граф рухнул в кресло и потряс кулаками. Нацедил из кувшина вина, жадно выпил и сдавил в руке оловянный кубок. Тонкие стенки смялись с лёгким хрустом, граф некоторое время молча смотрел на него, затем повернулся к Кришану.

– Расскажи, как это случилось, – потребовал он.

– Никто не знает, мой господин, – холодно ответил тот. – Вчерашним вечером стражники у ворот видели, как сторож подвалов Клошка вышел из замка, и клянутся, что обратно не пришёл. А сегодня поутру я сам спустился проверить и нашёл его там связанным и запертым в пустой темнице. А рыжего нет. Всё.

– Дорого бы я дал, чтоб узнать, как он это проделал! – Граф Цепеш задумался. – Колдовство, не иначе… Что Клошка?

– Приложили его крепко, только в темницу вошёл. Очнулся после.

– А этот… кто в темнице вместе с этим… что сказал?

Кришан пожал плечами:

– Молчит. Говорит, проснулся – ан, травника-то и нету.

– Врёт, собака!

– Может, и врёт, – согласился Кришан. – А может, и нет. Цепи там целые так и лежат, даже браслеты не расклёпаны.

– Нет, но каков! – Граф стиснул кулаки, встал и подошёл к окну. – Как есть колдун. Что