Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму - Евгения Сафонова

Под его взглядом Навиния инстинктивно попятилась к тому, кого только что пыталась убить.

— Смотрю, вам уже рассказали. А ведь моя сестра занята, и встать на вашу защиту некому… — Алья вскинул руку, и девушка застыла прежде, чем врезалась спиной в колдуна. — Не бойтесь. Ваше наказание будет иным. Для желанных гостей тривиальное убийство не годится. Зато у вас красивое тело, которое вы так любезно предлагали Лоду… Впрочем, если хотя бы половина слухов о вас верна, вы кому только его не предлагали. И поскольку Лод никак не мог принять ваше щедрое предложение, то я возьму на себя смелость воспользоваться им вместо него.

Со странным равнодушием я наблюдала, как дроу берёт кинжал, выскользнувший у Навинии из пальцев — а та, к чести её, не выказывала ни капли страха. На лицо принцессы легла печать мраморного бесстрастия.

— Ты ведь не возражаешь, Лод? — промурлыкал Алья, проводя по девичьей щеке сверкающим лезвием. Тупой стороной, ведь никаких следов не оставалось.

Колдун только кивнул.

— Не причиняй ей боли… большой, — негромко бросил он, прежде чем отвернуться.

— О, ты же знаешь, на что я способен. Большую боль приберегу для других. А небольшая лишь придаст ощущениям остроты.

Лод не ответил. Просто прошёл к лестнице подле камина — пока дроу толчком повалил Навинию на стол лицом кверху, так, что ноги её свешивались с крышки.

Она не кричала и не звала на помощь, пусть это и было бы бесполезно. И страха на её лице всё ещё не было.

Зато в нём проявилась ярость.

— Наверное, в такие моменты ты кажешься себе всемогущим, — прошипела принцесса. — Ты ведь это любишь, да? Издеваться над беззащитными, наслаждаться чужими страданиями? Любишь, когда кто-то кричит от боли и истекает кровью?

С лёгкой, не предвещающей ничего хорошего улыбкой Алья перехватил кинжал поудобнее — и медленно вспорол ей платье. Сверху вниз, от лифа до колен.

— Нет, принцесса. Забудьте про кровь и боль. Вас ожидает лишь первый этап моей любимой пытки, и он куда изощрённее. — Я слышала, как визжит расползающийся шёлк. — Потому что вам понравится то, что я с вами сделаю, и вы проклянёте себя за это.

Когда он рванул изрезанную ткань в стороны, я резко захлопнула зеркало. Швырнула его на подушку так, словно на ладони у меня оказался ядовитый паук.

И уже слышала на лестнице гулкое эхо шагов Лода.

Да, мне не нравилась Навиния. Да, наверное, она даже заслужила то, что с ней сделает Алья.

Но на душе было мерзко, словно я выкупалась в канализации.

Она ведь Лода даже поцарапать не могла…

— А, проснулась, — колдун подошёл к столу. — Как ты?

Я заглянула в его лицо. Спокойное — словно не он только что отдал девушку другу-насильнику. Словно в этот самый момент Алья не практиковал внизу свою любимую пытку.

Интересно, если бы нас не связывала клятва, если бы я в чём-то провинилась — меня бы отдали Артэйзу с тем же спокойствием?..

А если со мной играют ровно в ту же «милую игру»? Если он позволил нам снова сблизиться лишь потому, что понял: я нужна для переговоров? И все слова о том, что он не имеет права удерживать меня — манипуляция. Тонкая. Достойная его.

Ведь он прекрасно умеет убеждать, что ты нужна ему. Пока ты действительно нужна.

А потом без раздумий отдаст тому, кто хочет поиграть совсем в другие игры.

— А сам как думаешь?

Лод только улыбнулся. Слегка, как ни в чём не бывало.

— Как насчёт партии в скаук? — сказал он. — Думаю, тебе полезно будет отвлечься.

Мне — или тебе, хотела спросить я.

Но не спросила.

— Давай.

Ладно. Постараюсь не думать о том, что происходит этажом ниже, — и не впадать в паранойю. Ведь пока нас связывает клятва, мне ничего не грозит.

Но, пожалуй, впредь буду осторожнее… и это был один из немногих моментов, когда я вспомнила свою бабушку и вспомнила с добрыми чувствами.

Потому что выжить в подобных условиях гораздо легче, если тебя ещё в детстве научили никому не доверять.

В тот день Лод оставил меня довольно рано.

Из трёх партий в скаук я победила в двух. Даже несмотря на то что сосредоточиться на игре удавалось с трудом. Хотя колдуну, видимо, тоже.

На середине четвёртой в лабораторию вошла Морти, кивнула мне и без церемоний опустилась на колени рядом с Лодом, который мигом оторвал взгляд от доски.

— Как тренировка?

— Без тебя и без Альи? — Принцесса грациозно пожала плечами, и это выразило её отношение лучше всяких слов. — Завтра идёте со мной, а то совсем форму потеряю. — Она рассеянно взглянула на расстановку фигур. — Как там пленники? Навиния ещё не затащила тебя в постель?

Значит, Лод рассказывал ей о «милой игре». А Морти вроде и не против. В вопросе звучала ирония, но никак не ревность.

Интересно, скажет ли он…

— Она пыталась, — уклончиво ответил Лод. — Так что маску пришлось снять.

Понятно. Не скажет.

— Так быстро? Я думала, она хотя бы пару дней ещё продержится. Для большей убедительности.

— Боюсь, для этого я слишком ей противен.

— Ну и глупая, — фыркнула Морти. — Я думала, Алья у тебя. В нашей башне его нет.

— Нет. Не у меня. — Лод опустил глаза. — Думаю, к совету он вернётся.

— Как раз о совете я и хотела тебе напомнить.

— Я и так помнил. — Колдун, поднявшись на ноги, помог принцессе встать. — Снезжана, как видишь, обстоятельства вновь нам мешают.

— Без проблем. Доиграем в другой раз. — Я с надеждой вскинула голову. — Может, вы Бульдога заберёте? Паппея ведь уже поймали…

— По правде сказать, я хотел оставить его ещё на пару дней. На случай, если паппей был не один.

Я тяжело вздохнула. Ладно, пара дней так пара дней. Тем более сегодня Бульдог не особо искал моего общества.

Когда Лод и Морти ушли, я взяла том «Ловушек» — но в конце концов, махнув рукой, закрыла книгу: не могла сосредоточиться. Зато зеркальце, так и лежавшее на подушке, притягивало взгляд.

Мне очень хотелось заглянуть в него. Но я боялась.

Сама не знаю, что заставило меня спуститься вниз. Наверное, странное желание воочию увидеть место недавнего преступления… да только спокойно оглядеться не удалось.

За тем самым столом — отныне для меня он был тем самым — сидел Восхт. Сидел, уткнувшись в книгу. Видимо, тоже тщетно пытался отвлечься. Но когда я сошла с последней ступеньки, он вскинул голову.

И, сузив глаза, безмолвно поднялся с места.