Жизнь Людовика XIV - Александр Дюма

События ободрили парижан, и они начали делать вылазки с развернутыми знаменами, на которых было написано: «Мы ищем короля!» При первой вылазке, сделанной с этим девизом, было взято стадо свиней и торжественно приведено в город, что немало всех потешило.

Парижане, поскольку не проходило дня без стычек, мало-помалу приучались к войне. Герцог де Бофор вышел с отрядом пехоты и кавалерии, намереваясь вступить в сражение с маршалом Граммоном, но вернулся назад, говоря, что маршал отказался принять сражение, и это было принято за успех. Правда, этот сомнительный успех очень скоро был оплачен неудачей, которую испытывал кавалер Севинье, командовавший полком, сформированным архиепископом Коринфским. Поражение новобранцев было полным, и это дело запомнилось как «Первое послание к коринфянам». В свою очередь, герцог д'Эльбеф занял оставленный принцем Конде Шарантон и велел привезти туда пушки. Вся эта война походила на карточную игру, в которой выигрыш и проигрыш обыкновенно меняются. Маркиз Витри был атакован близ Венсенна двумя эскадронами немецкой кавалерии, было убито человек двадцать, и он был вынужден отступить, оставив среди пленных смертельно раненного Танкреда Рогана. Молодой человек не изменил себе — чувствуя себя смертельно раненным, он не сказал, кто он такой, и говорил только по-голландски. Поскольку было очевидно, что погиб человек знатный, его труп был выставлен и опознан. Так умер сирота, воспитанный вне родительского дома, а г-жа де Роган получила известие о его смерти в Ромонтенс, куда она удалилась.

Подобная война должна была показаться победителю при Рокруа и Лане очень пустой и утомительной, и он решил положить ей конец. Конде допустил укрепление Шарантона, дал поместить там трехтысячный гарнизон, привезти артиллерию, намереваясь теперь им овладеть.

7 февраля г-н Шанле, начальствовавший над Шарантоном, был уведомлен, что герцог Орлеанский и принц Конде идут на него с семью пли восьмью тысячами пехоты, четырьмя тысячами кавалерии и довольно значительной артиллерией. У герцога Буйонского, как всегда страдавшего от подагры, собрался совет. Герцог Буйонский, полагая крепость неприступной, высказался за то, чтобы Шанле удалился, оставив лишь небольшой отряд для обороны Шанле. Герцог д’Эльбеф, симпатизировавший этому военачальнику и желавший доставить ему случай отличиться, был другого мнения, к которому присоединились герцог де Бофор и маршал ла Мотт. Поэтому Шанле получил приказ держаться, и на помощь ему начали собирать войско. Однако, хотя сбор начался в 11 вечера, отряд был готов выступить лишь в 8 утра, что было уже поздно — с рассветом принц Конде приступил к осаде Шарантона. При первых выстрелах был смертельно ранен пулей Гаспар Колиньи, герцог Шатийонскнй, брат того, который умер от раны, полученной от герцога де Гиза во время дуэли па Королевской площади. Принц Конде занял его место и со свойственным пылом бросился на ретрашементы; Шанле был убит и ретрашементы взяты. Герцог Шатийон умер на другой день, держа в руках присланный ему королевой маршальский жезл.

Воспользовавшись тем, что внимание всех было привлечено к сражению, маршал Нуармутье отделился с 4000 ка-г-глеристоз и незаметным образом вышел из Парижа, направляясь навстречу обозу с различным провиантом из Этампа.

Так как на другой день Нуармутье в Париж не вернулся, то герцог де Бофор и маршал ла Мотт во главе нескольких сот человек пехоты и кавалерии отправились к нему. На равнине Виль-Жюиф они увидели маршала Граммона, с Z000 французской и швейцарской гвардии и 2000 конницы. Конницей командовал Шарль Бово де Нерлье, одни из храбрейших офицеров королевской армии. Он энергично л : г, ко а ал корпус де Бофора, но при самом начале схватки был убит наповал, что не помешало сражению продолжиться с большим ожесточением. На герцога де Бофора лично напал некто по имени Бриоль и яростно выбил у него шпагу, однако подоспел ла Мотт и мазаринисты были вынуждены отступить. Тем временем показался транспорт; маршал не пожелал преследовать неприятеля, говоря, что неприятельские полчища потерпят сильное поражение уже тем, что он приведет этот транспорт в Париж. И действительно, транспорт вошел в город в сопровождении почти 100 000 человек, которые вышли с оружием в руках при первом слухе, что герцог де Бофор вступил в сражение с неприятелем.

12 февраля начальник заставы Сент-Оноре дал знать парламенту, что герольд, сопровождаемый двумя трубачами, желает явиться в парламент с тремя письмами — парламенту, принцу Конти и городской Думе. При этом известии в заседании произошло сильное волнение, но советник Бруссель, побуждаемый коадъютором, поднялся и заявил, что герольдов посылают обыкновенно или к себе равным, или к врагам, а так как парламент не равен королю и не считает себя его врагом, то он не может принять герольда. Как ни хитро это было придумано, но принято было с восторгом; положили послать королю депутацию и узнать, что именно угодно его величеству сообщить парламенту. Герольд был отослан обратно с просьбой королю об охранительной грамоте для имеющей явиться к нему депутации. На следующий день к 10 утра грамота была прислана и депутация отправилась в путь. В то время как депутаты двигались по дороге к Сен-Жермену, г-н де Фламаран посетил принца Марсильяка, который, получив рану в стычке при Бри-Конт-Робере, всем говорил, что эта глупая война ему ужасно надоела. Фламарану было поручено от имени аббата ла Ривьера сделать несколько секретных предложений вождям бунтовщиков.

Принцу Конти предлагалось стать членом Совета и обещалась крепость в Шампани с тем, однако, что он уступит аббату ла Ривьеру право на кардинальское звание, которого тот домогался. Это последнее могло бы быть первым, поскольку принцу Конти давно хотелось сложить с себя звание духовного лица.

Герцогу Лонгвилю, который должен был прийти из Руана с вспомогательным корпусом, предлагалось, если только он замедлит с этой помощью, кроме принадлежащих ему провинций еще управление Пон-де-л'Аршем и должность при дворе. Герцогу Буйонскому было обещано решительно кончить в его пользу давно тянущееся дело о выкупе Седана.

Все эти предложения и ласковый прием, который королева оказала депутатам, а также приезд испанского посланника с предложением посредничества эрцгерцога Леопольда, который уже не с кардиналом желал договариваться, но с парламентом, остановили на время военные действия. В продолжение перемирия положено было ввозить в Париж по 100 бочек зернового хлеба каждый день, а конференциям проходить в Рюэле.

Через три дня конференции открылись. Во время конференций парламент получил два важных известия: во-первых, что герцог Лонгвиль идет из Руана в Париж десятитысячным корпусом, во-вторых, что Тюренн объявил себя сторонником парламента. Эти известия были чрезвычайно важны, поэтому уполномоченным тотчас отправили письмо с рекомендацией не поддаваться и стоять твердо на своих требованиях, но последние, видя, что герцог Орлеанский раздражен, что принц Конде грозит, что народ и парламент разгорячены, что Испания готова воспользоваться междоусобицей, решили окончить все побыстрее. 13 марта были оговорены следующие статьи мира:

1. Все военные действия прекратить как с той, так и с другой стороны, все заставы открыть и восстановить сообщения.