Андерманир штук - Евгений Клюев

В магазины он, конечно, для порядка сходил, непечатными словами ругая себя за доверчивость к печатному слову, – кроме туристических карт с отмеченными на них экскурсионными объектами, ничего ему, понятное дело, не предложили… да еще смотрели с раздражением, когда он новую карту Москвы требовал.

Дома он перерыл все записные книжки, стремясь отыскать хоть какие-нибудь выходы на старых коллег Машиного отца – помня, что ни с кем из них он и знаком-то не был… набрел на бесполое имя «Карен» и вдруг словно увидел перед собой совсем молодого сотрудника Мосгоргеотреста, с которым однажды встречался, чтобы, по просьбе Машиного отца, передать ему какие-то фотографии. Это было большое ура: телефонов имелось два – служебный и домашний. Пал Андреич тут же позвонил по служебному, тут же услышал мужественное: «На проводе», – и, благоразумно не заостряя внимания на формулировке, попросил к телефону Карена. В трубке замялись: это явно и был Карен, поинтересовавшийся, «а кто его спрашивает?» Пал Андреич опять чуть не скорректировал «а кто его спрашивает?» на «а кто меня спрашивает?», – но, задушив в себе себя, представился:

– Карен, это Пал Андреич Мартынов, мы с Вами как-то встречались, если не забыли.

– Конечно, не забыл, – на всякий случай соврал Карен, обманутый высокой степенью фамильярности обращения.

– Спасибо, я так и думал, – усугубил Пал Андреич и как бы невзначай спросил: – Эта полная карта Москвы, о появлении которой уже по всему свету раструбили… что за утка такая газетная? – И, не желая дать Карену опомниться, воспользовался глуповатым, но крепким административным клише: – Мне об этом как доложить прикажете?

– Павел Андреевич, тут дело такое… – заюлил Карен, словно он сам дал ход слишком поспешной информации, – это вовсе не полная карта, это та же самая карта «Патруль», которая и была всегда…

– Всегда? – склочным голосом придрался Пал Андреич и добился хорошего результата.

– Нет, не всегда, конечно, что я говорю… с середины восьмидесятых… ну, эта, которая по заказу ГУВД, мосгоргеотрестовская… «Роскартография» которую делала.

– Ах, так это она «существует наконец»… Что за формулировки!

– Плохие, очень плохие формулировки, – всем своим естеством присоединился к Пал Андреичу Карен, опять же словно единолично виноватый в недосмотре. – Но страшного ничего не случилось, просто карта «Патруль» из-под грифа «секретно» перешла под гриф «для служебного пользования», потому как закончена работа по специальному искажению геометрии… Вы понимаете. Но карту уже вот-вот откроют, а как там дальше, с печатью и насчет достать, – это ведь уже не к нам.

– Спасибо за исчерпывающую информацию, – искреннее некуда сказал Пал Андреич, положил трубку и от души произнес на всю квартиру: – Ну и дурак же из тебя получился, Карен, – пробы негде ставить!

Радоваться повода не оказалось: всю радость портило «специальное искажение геометрии», звучавшее более чем подозрительно и заставившее Пал Андреича резюмировать: «В общем, не было карты – и это не карта. Да еще и неизвестно, где и как доставать». Оставалось одно – воспользоваться той, которая была завещана ему. Правда, совсем уж так воспользоваться ею Пал Андреич не решался: карта словно жила своей жизнью и не то менялась, не то… черт ее знает, – в общем, отправляться с ней в руках «туда», откуда, может быть, и не выйдешь, разумеется, рискованно. Одно дело пропасть самому – другое дело пропасть с картой. Надо бы сделать фотокопию, но как? Нет у него таких знакомых, которые фотокопировать могут…

Когда он, найдя в зимнем пальто сильно помятую уже бумажку, снова пришел по адресу, записанному рукой Антонио Феери, и позвонил в дверь, дверь неожиданно распахнулась так широко, что Пал Андреич даже отступил на шаг назад. Почти так же широко распахнулась навстречу ему и улыбка.

– Здравствуй, девочка… – сконфузился он, – из старших-то есть кто дома?

– Увы, – ответила девочка, – я самая старшая… мне скоро двадцать. Никак не устроит?

Пал Андреич облегченно вздохнул:

– Извините, барышня… на вид Вам лет четырнадцать-пятнадцать!

– Заходите, пожалуйста, – смеясь, ответила та.

Приглашение это внезапно рассердило Пал Андреича:

– Вам говорили, что, прежде чем открывать дверь, надо спрашивать, кто там? А если я преступник? Что ж Вы за беспечная-то такая барышня!..

– Вы на преступника не похожи. Вы на Деда Мороза похожи… если бы сейчас зима была. Меня Лиза зовут, заходите, потому что Вы явно не ко мне. Вы либо ко Льву, либо, скорее всего… но только…

– Я знаю, – сказал Пал Андреич. – Я ко Льву. Меня Пал Андреичем величают.

– Угу. А Лев на работе пока – подождете? Он совсем близко от дома работает…

– Если совсем близко, то я, пожалуй, на работу к нему зайду, – Пал Андреич снова развернулся к двери.

– Лучше бы Вам все-таки здесь подождать, Пал Андреич. Потому что Вы… как бы не обидеть мне Вас, не трезвый… обидела?

Теперь настал Пал-Андреичев черед смеяться.

– Ох, нет, ни в коем случае не обидели! Так деликатно этого еще никто не констатировал. Ну, тогда и скрывать нечего. – Он достал из портфеля начатую бутылку какого-то вина и, пройдя в кухню, присел к столу. – Пью я, видите ли… бокалы есть у вас?

– Есть, конечно. – Лиза поставила на стол два простых бокала. – А что пьете… – так и ради Бога, кто ж Вам судья. Наливайте!

– Бравая девочка! – Пал Андреич налил вина в бокалы. – Пойло довольно противное, но для алкоголика ничего. Ваше здоровье.

– Ой, – спрыгнула со стула Лиза, – простите, закуска же должна быть! Это вот… чем закусывают?

Пал Андреич не отвечал: он во все глаза смотрел на Лизину акварель. «Марьина роща. Этюд 2».

– Кто… рисовал? Кто рисовал, спрашиваю я Вас? – Теперь он изо всех сил тряс пустым бокалом.

– Это прямо называется «вскричать», – поежилась Лиза. – Ну, я рисовала… никакой, пожалуйста, паники. Это очень старая работа, первый курс.

– Вы оттуда? Вы человек оттуда?

– «Оттуда»… в смысле – из Марьиной рощи? Нет, не оттуда. Я человек с набережной Тараса Шевченко… бывшей Дорогомиловской. Ближе к Киевскому.

Пал Андреич тихонько поставил бокал на стол и осторожно наполнил его снова. А потом совсем тихо сказал, глядя на «Марьину рощу. Этюд 2»:

– Простите, что я… что я вскричал. Вы так видели или Вы так знали?

– Мне трудно Вам ответить – Вы дождитесь Льва, пожалуйста. И, пожалуйста, останьтесь трезвым до его прихода, а?

– Поздно, – улыбнулся Пал Андреич. – Вы же сами сказали, что я уже не трезвый. Но я ведь, Лиза, человек пьющий… сильно пьющий – и я не стану более пьяным… нет, скажу по-вашему: более нетрезвым, чем есть. Не беспокойтесь об этом.

– Вы кто? Если, конечно, можно спросить…