Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

А Берия продолжил рыть землю. В деле Кузнецова сообщалось, что в течение 1945–1946 годов на имя первого секретаря Ленинградского обкома партии А.А. Кузнецова, сменившего на этом посту А.А. Жданова, неоднократно поступали заявления о неблагополучном положении в деле борьбы с преступностью в городе. Шли жалобы на сделки, взяточничество, коррупцию, протекционизм и мародерство. Коррупционеры оказывали платные «услуги» по незаконной прописке, досрочному освобождению из мест заключения, предоставлению жилой площади, демобилизации из рядов Советской армии, выдаче медицинских заключений об инвалидности и т. д. Они устраивали «сбор дани» с директоров промышленных предприятий, магазинов, баз, складов. При этом часть «дани» была в натуральном выражении в виде отрезов материи, промышленных, винно-водочных и табачных изделий, наборов дефицитных продуктов питания. Ряд работников прокуратуры и УМВД создавали фиктивные следственные дела с целью вымогательства. Однако Кузнецов прикрывал безобразия или ограничивался отписками. «8 февраля 1946 года информация о ходе операции “Скорпионы” была доложена A. A. Кузнецову. Однако реакции из Смольного не последовало. Не получив ответа на свои жалобы, граждане стали обращаться за помощью в органы государственной безопасности и в Москву». Расследованием занялись сотрудники УМГБ, однако вскоре Кузнецов был переведен в Москву на должность секретаря ЦК ВКП(б) и стал членом Оргбюро ЦК.

Было установлено, что в городе действует преступная группа, состоявшая из работников городской прокуратуры, суда, адвокатуры, ВТЭК, горжилотдела, ОБХСС, управления Ленинградской городской милиции, паспортного отдела, военных учреждений Ленинградского военного округа и др. К операции были подключены лучшие следователи госбезопасности, установлено прослушивание подозреваемых, и принято беспрецедентное решение — не делиться информацией с управлением милиции, прокуратурой города, штабом ЛенВО, обкомом ВКП(б) и Ленгорисполкомом. В обкоме и исполкоме об этом знали или догадывались, но ничего не предпринимали.

По документам на 1946 год, двухэтажный особняк для семьи Кузнецова, именуемый как «объект Каменный остров», скромностью не отличался. Он включал более 20 комнат без учета различных подсобных помещений. В доме находились ковры, редкой работы хрустальные люстры, мебель, картины, радиоприемники, дорогая посуда. Однако начальник Ленинградского управления госбезопасности генерал-лейтенант П. Кубаткин спустил дело на тормозах. Советские и партийные чиновники могли попасть под суд по коррупционным обвинениям только в случаях, когда их действия становились широко известны или они становились жертвой очередной политической кампании.

В январе 1948 года сразу три заместителя начальника УМВД по Ленинградской области — Ермилов, Баскаков и Иванов — были уличены в нарушениях «во время проведения денежной реформы», т. е. обмена денег.

Ко всему этому примыкало дело так называемых ленинградских «скорпионов» — жуликов, подделывавших разного рода документы. В составе этой банды были сотни действующих сотрудников правоохранительных органов, чиновники госучреждений. Дело было настолько резонансным, что своих постов лишились полтора десятка представителей руководства Леноблисполкома, а ключевых персонажей расстреляли, сняв мораторий, введенный на смертную казнь в 1947 году.

Информация дошла до Сталина. Родионов направил около 300 спецсообщений министру госбезопасности B.C. Абакумову и наконец доложил лично Сталину о безобразиях, творящихся в Ленинграде. Было инициировано Ленинградское дело. С началом Ленинградского дела привлечения номенклатурных работников к ответственности по обвинению в должностных нарушениях Ленинграда и области стали массовыми. Так, решением только одного из бюро горкома ВКП(б) в августе 1949 года «за злоупотребление служебным положением» были сняты с работы и исключены из партии 15 руководящих работников Ленгорисполкома.

25 сентября 1950 года предварительное следствие было закончено. В августе 1952 года на длительные сроки тюремного заключения были осуждены свыше 50 человек, работавших во время блокады секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов Смольнинского, Дзержинского и других районов города. В 1949–1952 годах только в Ленинграде и области были освобождены от работы, исключены из партии свыше 2 тысяч человек. С июня 1950 по июнь 1952 года в вузах города заменили 18 ректоров и 29 заведующих кафедрами идеологического профиля. Пятеро человек были расстреляны.

«Да, — подумал Берия, — оснований для расстрела нет, но кто-то же подсунул следствию документы, показывавшие, что подсудимые занимались шпионажем». Он хорошо помнил обсуждение судьбы главных фигурантов на Политбюро. Четких доказательств их шпионской деятельности не было, но коррупция была очевидна. Им впаяли статью 58–14. «Контрреволюционный саботаж, то есть сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата, влечет за собой лишение свободы на срок не ниже одного года, с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до расстрела с конфискацией».

Итак, колоссальная коррупция, прикрываемая секретарем ЦК партии, потеря документов в Госплане, организация ярмарки в Ленинграде с четкой коррупционной составляющей, подделка документов по голосованию на партийных выборах, факты, указывающие на участие в шпионаже… Именно поэтому тогда Сталиным было решено показательно наказать «ленинградцев», чтобы другим было неповадно.

Собственно Ленинградское дело началось с постановления Политбюро от 15 февраля 1949 года в связи с безответственной самодеятельностью, предпринятой для проведения Всесоюзной оптовой ярмарки в Ленинграде (с 10 по 20 января 1949 года). Среди обвинений были подделка результатов голосования на выборах в Ленинграде, о которых донес Андрианов, создание русской партии, пропажа документов в Госплане, манипуляция с плановыми заданиями и, наконец, шпионаж.

Андрианов стал первым секретарем Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) в феврале 1949 года по протекции Г.М. Маленкова. Берия вспомнил, что тот в октябре 1952 года избран членом Президиума ЦК КПСС. Потом он очень активно участвовал в разгроме ленинградской парторганизации и расстрелах крупных партийно-хозяйственных чиновников — выходцев из Ленинграда. «А ведь кто-то его выдвинул для того, чтобы запустить это дело», — подумал Берия. В октябре 1952 года Андрианов избран членом Президиума ЦК КПСС. Потом обнаружилось, что Андрианов расставил на все важнейшие должности своих сослуживцев по Свердловску. «Хрен редьки не слаще», — решил для себя Берия. Он хорошо помнил обсуждение судьбы главных фигурантов на Политбюро. Берия еще долго, пока не стемнело, читал Ленинградское дело.

Город-герой, едва оправившийся от ужасов блокады, захлестнула мощная волна преступности: несмотря на строгие регламенты о въезде и прописке граждан, его наводнили всевозможные аферисты и уголовники, ловко обошедшие существовавшие препоны. Во главе банды стоял некто Карнаков, выдававший себя за районного прокурора. Аппетиты лжечиновника и его подельников были неумеренными, поэтому банальным гоп-стопом дело не обходилось. За приличное вознаграждение они оказывали «услуги» по прописке, досрочному освобождению, демобилизации и выдаче медицинских заключений, при этом не брезгуя брать с клиентов дополнительную мзду в виде дефицитных продуктов и отрезов ткани.