Рыжее наследство - Инна Ромич

Дик испытующе взглянул на нее.

— Ты не боишься? — спросил он.

— Нет, — солгала девушка. — С тобой — нет.

Шотландец нахмурился, отводя глаза.

— Тогда ты сама ответила на свой вопрос, — довольно жестко сказал он. — Гилберт будет только обузой. Ты же видишь, он смертельно боится.

Эрика растянулась на плаще, глядя прямо перед собой остановившимся взором.

— Он всегда был тихоней... Ему пришлось многое пережить. Но я другая.

— Ты — другая, — согласился Дик.

Ему вдруг страшно захотелось, чтобы она позвала его к себе. Вот было бы славно обнять ее, прижать к себе, чувствовать под боком славный теплый комочек. Он бы зарылся носом в ее волосы, поцеловал нежную трепетную шею... Ричард вспомнил, как целовал эти мягкие податливые губы, как восхитительно пахли ее волосы — розмарином и вереском, как изгибалась под его руками ее неправдоподобно тонкая талия. Это была игра, но чувства, которые он испытывал в тот момент, были настоящими. Черт! Нашел время мечтать. Когда она болела, металась в лихорадке в той маленькой хижине, ему и в голову не приходило воспользоваться ее беспомощностью. А теперь эта восхитительная девушка лежала перед ним, уютно устроившись на плаще, подложив руку под щеку, и их разделял только погасший костер. Стоит только протянуть руку, коснуться ее нежной кожи...

Ему стало совсем жарко от таких мыслей.

— Спокойной ночи, — со вздохом сказала Эрика.

Вот и согрелся, мрачно подумалось ему.

— Спокойной ночи, — буркнул шотландец, заворачиваясь в плед.

Сейчас он ему показался совсем коротким и неуютным.

Прощание с Гилбертом вышло каким-то скомканным. Эрику не покидало чувство, что она предает брата, оставляя его возле развалин Тейндела.

— Может, ты все-таки поедешь с нами? — с надеждой спросила она.

Тот только затряс головой, судорожно вжимая ее в плечи. Из широкого ворота старенькой сутаны жалко торчала худая шея, на которой немного косо сидела растрепанная, совершенно седая голова. Но самое главное — взгляд... Затравленный, бегающий взгляд насмерть перепуганного человека. Видимо, они с Диком вчера сильно напугали его разговорами, разбередили душу воспоминаниями. Эрика не выдержала и отвернулась. Она не в силах была смотреть в полубезумные глаза Гилберта, которого помнила совсем иным.

Брат с сестрой обнялись. Далхаузи стоял в стороне, не желая им мешать. Пусть попрощаются... Он отошел к лошадям, старательно закрепляя упряжь. Им с Эрикой предстоял долгий путь, и кто знает, чем он закончится для них. Он с удивлением понял, что уже почти сросся с этим «мы». Они. Он и Эрика. Каким-то волшебным образом они оказались связаны между собой: как иголка с ниткой — куда он, туда и она... Он усмехнулся. Скорее уж наоборот. Куда ее понесет, там и он оказывается. Нет, надо что-то с этим делать. «А что делать? — скептически спросил кто-то внутри него. — Все закончится само собой. Она найдет короля Эдуарда, получит свое наследство, и вы расстанетесь. Эта девушка не для тебя, Ричард».

Настроение у него резко испортилось. Он поможет ей, и на этом точка. Вчера размечтался о всяких глупостях возле костра, и совершенно зря.

— Скорее там! — грубовато поторопил он. — Долгие проводы — лишние слезы.

Эрика еще раз порывисто обняла брата, прижала его к себе.

— Бог да пребудет с тобой, сестра, — серьезно сказал Гилберт, беря ее руку в свою. — Прости, но я не могу поехать с тобой. Я знаю, что стоит мне отойти от этого места на несколько миль, и я начинаю... болеть. Мне страшно, Эрика.

Он вздохнул, и его узенькие плечи опустились, как перебитые крылышки у малой птахи.

— Я боюсь их... А теперь буду бояться и за тебя, — его глаза неожиданно сверкнули безумным огнем, и он сурово добавил: — Помни, что это проклятые деньги, не прикасайся к ним! Откажись от наследства!

Гилберт неловко махнул рукой и, не взглянув на нее, быстро побежал по каменистой тропке вверх. Вскоре его оборванная серая ряса перестала мелькать среди камней и деревьев.

— Едем? — вопросительно поднял бровь Далхаузи.

Эрика молча взгромоздилась на свою лошадку.

— Да, едем... — Она решительно ударила пятками по бокам гнедой.

...Дорога в Эдинбург оказалась нелегкой. Ночевки под открытым небом, изнуряющая езда верхом. Опять ехали по ночам, а днем отсыпались в каких-то наспех найденных убежищах. Однажды за ними едва не началась погоня, но Ричард вовремя свернул с дороги и уложил коней, замотав им морды плащами. Прогрохотали по камням копыта лошадей, какие-то мрачные всадники в полнейшем молчании промчались мимо, и все стихло. Беглецы так и не узнали, что это был за отряд — может быть, Дуглас разослал за ними своих солдат, а может, это были просто разбойники.

Эрика уже потеряла счет дням. Все они слились для нее в одну тягучую и однообразную скачку, привычную боль, когда нужно было заставить себя сесть в седло, и долгожданный отдых, когда она сползала с коня и падала на землю, растянувшись в блаженном покое. Как назло, лето выдалось дождливым и их полоскало с завидной регулярностью, так что девушка уже и забыла, как это — сухая одежда. Она простудилась, опять начались рези в горле, язык опухал и еле ворочался в пересохшей гортани, но она упрямо не слезала с коня, утром в изнеможении падая на мокрую землю. Ей не хотелось признаваться Дику в том, что она больна, тем более что он вел себя с ней по- прежнему сухо и говорил только о делах.

Но в один прекрасный день все это кончилось.

— Смотри! — Они поднялись на возвышенность, и Ричард указал рукой куда-то вдаль.

Занималось свежее утро, в ветвях деревьев громко щебетали птицы, радуясь новому дню. Девушка устало подняла голову и взглянула туда, куда указывал шотландец.

Дорога привела их на вершину высокой горы, господствовавшей над окрестностями. Внизу расстилалась обширная холмистая равнина. Зеленые с лиловым отливом холмы, поросшие вереском, будто разглаживались и растворялись в сине-зеленой дымке. А там, в этой неразличимой синеве, величественно дышало что-то живое, словно огромный дракон из сказок, которые рассказывала им на ночь Кэтрин. Свежий ветер, прилетевший оттуда, пахнул им в лицо, принеся с собой незнакомый будоражащий запах. Эрика была настолько заворожена этим непонятным огромным существом, которое пряталось за горизонтом, что даже не сразу заметила желтовато-серое пятно на равнине, на которое указывал ей Дик.

— Вот и Эдинбург, — сказал рыцарь. — Нам нужно пересечь эту равнину, и к следующему утру мы будем у стен города.

— Дик, а что там? — Девушка восторженно приподнялась на стременах, пытаясь разглядеть неведомое существо в синей дымке.

— Там море, — с улыбкой сказал он, глядя на ее раскрасневшееся от любопытства лицо. — Ты что, никогда не видела?