Не учите меня жить! - Мэриан Кайз

— Погоди, он ведь больше тебе не шурин после того, как вы развелись с Мэг? — перебила я, но он явно не пожелал услышать мои слова. Все его внимание было сосредоточено на его собственной персоне.

Повествование лилось, подобно песне, расцветая все новыми красками. Уютное бунгало, где он останавливался, яркие, светящиеся в темноте тропические рыбы… Я терпеливо слушала, пока были силы, но потом не выдержала и весьма грубо прервала пространное описание чистейшего, прозрачного, синего океана, по которому он плыл в лодке со стеклянным дном.

— Разреши угадать, — едко вмешалась я. — Вы ездили туда с Мэг?

Он вскинул на меня глаза, и на его неподвижном лице обозначилось подозрение.

Но я лишь ослепительно улыбнулась, чтобы сбить его с толку.

— Эй, как ты догадалась? — осклабился он.

Пришлось сесть на собственные руки, чтобы ненароком не дать ему оплеуху.

— Женское чутье, знаешь ли, — жеманно хихикнула я, отчетливо чувствуя, как ломит зубы от подступающей тошноты.

…кстати, о зубах: что у него такое с зубами? Неужели вставная челюсть?..

— Так ты бы хотела встречаться со мною, Лайза?

— Э-э-э…

Как бы ему помягче сообщить, что я скорее соглашусь встречаться с прокаженным?

Да, вот именно, с прокаженным.

— Потому что, должен предупредить, — ухмыльнулся он, — я парень разборчивый.

Где мой ужин?!

А впрочем, наплевать.

— Но ты очень даже ничего.

— Благодарю, — пробормотала я. Вот уж не за что.

— Да. По десятибалльной шкале я бы поставил тебе… так, дай подумать… да, я бы поставил баллов семь. Нет, все-таки шесть с половиной. Полпроцента придется вычесть за то, что пила спиртное на первом свидании.

— Наверно, ты имеешь в виду полбалла, а не полпроцента, — ты ведь говоришь о десятках, а не о сотнях, — и что плохого в том, чтобы пить спиртное на первом свидании, в отличие от любого другого? — холодно осведомилась я.

Он медленно нахмурил брови.

— Что-то ты многовато говоришь. Задаешь слишком много вопросов, ясно?

— Нет, Чак, правда, мне крайне любопытно, из-за чего я потеряла пол-очка.

— О'кей. О'кей. Я объясню. Конечно, объясню. Лайза, ты понимаешь, какие знаки подаешь мужчине, заказывая спиртное на первом свидании? Как это тебя характеризует?

Я тупо смотрела на него.

— Нет, — нежно сказала я, — но, прошу, просвети меня.

— Чего?

— Просве… ну, пожалуйста, скажи мне.

— Л-И-Г-К-О-Д-А-С-Т-У-П-Н-А, — раздельно, по буквам, произнес он.

— Прости?

— Легкодоступна, — нетерпеливо буркнул он. — Это говорит мне, что ты легкодоступна.

— Ах, легкодоступна, — наконец-то сообразила я. — Возможно, если бы ты назвал все буквы правильно, я сразу поняла бы, что ты хотел сказать.

Его глаза недобро сузились.

— Эй, на что это ты намекаешь? Что ты умнее меня или как?

— Да нет, ничего подобного, — вежливо возразила я. — Просто хотела уточнить, что слово «легкодоступна» пишется через «е» и «о».

Господи, какой же он мерзкий!

— Ни один мужчина не может испытывать уважения к женщине, которая выпивает, — отчеканил он и, прищурясь, посмотрел на мой бокал с «Бакарди», а затем на меня.

Должно быть, это шутка. Наверняка все подстроено нарочно. Другого объяснения просто быть не может. Я окинула взглядом зал, наполовину ожидая увидеть за одним из столиков поодаль Дэниэла или прячущегося за углом телеоператора. «Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой!»

Но никого из знакомых не было.

О боже, вздохнула я про себя, скорей бы это закончилось. Вечер потрачен впустую — хороший вечер, между прочим. В пятницу по телевизору столько всего!

«Послушай, тебе вовсе не обязательно подчиняться обстоятельствам», — прошептал у меня в голове тоненький, дерзкий голосок.

«Но как же?» — пропищал в ответ голосок послушный.

«Честное слово, необязательно», — настаивал первый.

«Но, но… я же согласилась встретиться с ним, значит, должна высидеть положенное время. Я не могу уйти. Это будет невежливо», — сопротивлялась моя ответственная половина.

«Вежливо! — возмутился дерзкий голосок. — Еще как вежливо! А он что — вежливо себя ведет? Те американцы, что разбомбили Хиросиму, и то, наверно, были вежливее».

«Да, но я и мужчин-то почти не вижу, и дареному коню в зубы не смотрят, и…» — оправдывалась моя сознательная половина.

«Ни единому твоему словечку не верю, — отрезал дерзкий голосок, искренне потрясенный моей трусостью. — Неужели ты настолько низко себя ценишь? Чем иметь дело с таким типом, лучше быть одной!»

«Но я так одинока», — вздохнул послушный голосок.

«То есть неразборчива», — фыркнул дерзкий.

«Ну, если ты настаиваешь…» — неохотно уступила послушная половина, которой было безумно жаль отказывать мужчине, любому, даже самому гадкому.

«Да, именно настаиваю», — твердо заявил первый голосок.

«Что ж, ладно. Пожалуй, притвориться больной мне по силам, — решил послушный голосок. — Симулировать, что ли, перелом ноги или острый аппендицит?»

«Нет уж, дудки, — не отставал первый. — Зачем его щадить? Если уходишь, уходи по всем правилам. Дай ему понять, как он невыносим, напыщен и глуп. Умей постоять за себя. Скажи ему всю правду».

«Нет, не могу…» — запротестовал послушный голосок.

Голос бунта молчал.

«Не могу или…»

«Конечно, можешь», — ласково согласился голос бунта.

«Но… но… что же мне делать?» — засуетилась моя послушная половина, и под ложечкой у нее заныло от волнения.

«Уверена, ты что-нибудь придумаешь. И еще разреши тебе напомнить: если уйдешь сейчас, успеешь домой как раз к началу сериала», — искушал меня голос бунта.

Чак продолжал нести околесицу:

— Представляешь, Лиззи, ехал сегодня в метро, и, кроме шуток, в вагоне я один был белый…

Все! Хватит! Не могу больше.

«Но я его боюсь, — скулил послушный голосок. — Вдруг он выследит меня, замучит и убьет? Будем откровенны: кажется, он на такое способен».

«Не бойся, — резонно возразил дерзкий. — Где ты живешь, он не знает; у него даже твоего телефона нет. Только номер абонентского ящика. Вперед! Тебе совершенно не о чем беспокоиться».

Слегка опьянев от непривычного сознания своей силы, я встала, взяла пальто и сумку.

— Извини, — мило улыбнулась я, прервав рассуждения Чака о необходимости ужесточения эмиграционного контроля и о том, что правом голоса должны обладать только белые, — мне нужно на минуточку отлучиться в комнату для девочек.