Умри со мной - Элена Форбс

Лицо у священника было загорелое и гладкое, почти без морщин. По виду он был ненамного старше Тартальи, хотя в черных волосах у висков уже пробивалась седина. Высокий и худой, он слегка сутулился, тяжелые очки с толстыми линзами увеличивали его темные глаза. Тарталья назвался и увидел, как лицо отца Игнацио расплывается в широкой теплой улыбке при упоминании о родных Марка, которых священник, похоже, прекрасно знал. Говоря о Николетте и ее семье, отец Игнацио переключился на родной итальянский с сильным неаполитанским акцентом, и Тарталья вначале даже с трудом улавливал суть.

— К сожалению, я здесь по полицейским делам, — сказал Тарталья по-английски, как только отец Игнацио сделал паузу.

Тарталья объяснил, зачем он пришел. Отец Игнацио нахмурился и, тяжело вздыхая, осенил себя крестом:

— Конечно, я читал про убийство нашей прихожанки Лауры Бенедетти в газетах. Вы действительно думаете, что преступление как-то связано с нашей церковью?

— Разве что косвенно. Религия — это единственное, что объединяло все жертвы.

Тарталья вкратце пересказал факты из жизни трех молодых девушек, не упоминая ни Мэрион Спир, ни Келли Гудхарт. Осложнять сюжет не имело смысла.

— Вы полагаете, убийца — католик? — уточнил отец Игнацио.

— Возможно. Или, во всяком случае, работает в какой-то католической организации. Так как жили девушки в разных районах Лондона, я думаю, организация эта не местного уровня.

Отец Игнацио покивал, очевидно несколько воспрянув духом.

— У всех девушек была депрессия и суицидальные настроения. Причем в этом направлении их усиленно подталкивали, — продолжил Тарталья. — Мне кажется, они должны были обратиться к кому-то за советом. Предположим, по каким-то причинам они не пожелали довериться своему священнику. И мне подумалось…

— Да, я понимаю, — опять кивнул отец Игнацио. — Такие молоденькие девушки… Вы подумали, они могли обратиться к кому-то другому.

— Именно. По телефону или лично они обратились туда, где никто не знал их самих и потому не мог рассказать о проблемах семьям.

— Возможно, к «Самаритянам»?

— Их мы уже проверили. Мне пришло в голову, что есть еще какая-то — чисто католическая — организация, про которую девушки узнали в своей церкви или в своей общине.

— Что ж. — Отец Игнацио задумчиво потер подбородок. — Существует несколько известных мне мелких организаций. Все они, разумеется, действуют на добровольных началах. Пойдемте. Мне кажется, в церкви, у самого входа, лежат брошюры, которые вас заинтересуют.

Он поднялся, и Тарталья последовал за ним в зал, откуда небольшая дверь вела непосредственно в церковь. Они прошли по проходу между скамьями, и около главных дверей, у деревянной полки, заполненной самыми разнообразными буклетами, отец Игнацио остановился.

— Их довольно много, — сказал он, сгребая пачку брошюр. Внимательно просмотрев их, он протянул одну Тарталье, а остальные положил на полку — Вероятно, это как раз то, что вы ищете. Эта организация вполне отвечает вашим характеристикам. Похожи на «Самаритян» и при этом — католики.

Тарталья взглянул на брошюру. Называла себя организация «Оливковая ветвь. Католическая ассоциация помощи», сокращенно КАП. «О ваших звонках никто никогда не узнает» — гласил рекламный слоган на обложке. Адрес не указан, только номер телефона. Тарталья никогда не слыхал о такой ассоциации, однако, прочитав слоган, решил: очень даже подходит. Выстраивается следующая цепочка: юная девушка, которой требуется помощь, звонит в Католическую ассоциацию, на звонок отвечает Том. Да, все логично. Они тщательно проверили записи домашних звонков девушек на предмет контакта со всеми известными организациями типа «Самаритян», а на какую-то КАП никто и внимания не обратил. Правда, звонить туда девушки могли и из дома подружки, и из телефона-автомата.

— Похоже, она самая и есть, — обернулся Тарталья к отцу Игнацио. — Спасибо. Не знаете случайно, где они располагаются?

Тот отрицательно покачал головой:

— Мне известно только, что базируются они в Лондоне. Буклеты их я встречал и в других церквах. Не уверен даже, что у них есть постоянный офис. — Отец Игнацио вышел с Тартальей из главного входа и спустился на улицу. — Страшно узнавать, что кто-то злоупотребляет доверием, пользуясь своим положением… — Голос отца Игнацио сорвался. Он уставился на тротуар, медленно покачал головой и с тяжелым вздохом снова взглянул на Тарталью. — Конечно, дурные люди встречаются везде. И вы навидались, без сомнения, побольше моего.

— Пожалуй, да, — согласился Тарталья. — Спасибо вам огромное за помощь. Если мы что-нибудь обнаружим, я обязательно дам вам знать.

Отец Игнацио улыбнулся, взял в обе руки ладонь Тартальи и сердечно, тепло пожал ее, глядя в глаза:

— Будет приятно когда-нибудь увидеть вас здесь снова, инспектор. Со всей вашей семьей.

Тарталья улыбнулся в ответ: вообще-то давно пора.

— Обещаю вам, отец, что приду. И очень скоро.

Выйдя из церкви, Марк позвонил в отдел и наткнулся на Иветт Дикенсон. Из-за надвигающегося отпуска по беременности Дикенсон была благодарна за любую сверхурочную работу Хотя, по его мнению, она давно должна бы отдыхать дома. Он продиктовал ей данные из буклета и дал задание:

— Позвони по этому номеру, узнай, где они располагаются. И пошли туда кого-нибудь. Безотлагательно. Если откажутся сотрудничать, пригрози, что мы возьмем ордер. Мне требуется список всех, кто работал у них в последние два года, в любой должности. Особенно меня интересуют люди, сидевшие на телефоне. Нам нужен доступ к их записям телефонных звонков. Необходимо проверить и другие церкви: существует ли при них такая организация или что-то подобное. Потом перезвони мне.

— Сэр, звонила Никола Слейд. Уже несколько раз. Она хотела поговорить с Сэм. Очень настаивала на разговоре с ней.

— Так в чем же дело? Пусть поговорит.

На другом конце повисла пауза.

— Сэм уже ушла домой. Чуть раньше.

Тарталья почувствовал, что Дикенсон чего-то не договаривает:

— О чем Никола хотела сообщить, не знаешь?

— Мне она не пожелала сказать. Только твердила, что ей обязательно нужна Донован.

— Куда, черт возьми, подевалась Сэм?

Новая пауза. Наконец Дикенсон выдавила:

— У нее свидание. — Опять секундное замешательство, и она добавила в оправдание: — Ведь не запрещено иметь личную жизнь, верно?

Свидание? Вот это новость! Последнее время Донован только и стонала, что привлекательного мужчину днем с огнем не сыщешь.

— Само собой, не запрещено. Только как-то очень не вовремя. У нас самый разгар расследования.

Тарталья и самому себе не решился бы ответить, на что так злится: на то, что роман Сэм нанесет ущерб расследованию, или на то, что она бегает на свидания к какому-то парню, а он, Тарталья, даже об этом не знает! Обычно Сэм выбалтывала ему все подробности и порой, случалось, просила у него совета. Почему же на этот раз она ни словом не обмолвилась? Возможностей пооткровенничать было хоть отбавляй.