Тропами Снайпера. Долг обреченных - Константин Кривчиков

– Так точно, товарищ генерал. У Иртеньева, кстати, могли быть свои мотивы. Он мог выдвинуть условия, чтобы Аглая молчала, так как боялся попасть в западню. Потому и предложил встретиться у самой границы Зоны, где он все тропки знает. Ну а Железняк его, естественно, прикрывал… И еще по Железняку. Теоретически он мог участвовать в этих событиях, ведь их время установлено приблизительно. Труп-то уже окоченевший был, подмерз на холоде, поэтому временной люфт солидный. Суд Железняка освободил, потому что нет ни одной прямой улики. Может, всплывет чего, но…

– Ну а все-таки: зачем Иртеньев убил Аглаю? – спросил генерал, с прищуром глядя на Бобка. – Если, конечно, убил?

– Не знаю. Что-то там между ними произошло. Хотя…

– Что?

– Не исключаю, что Иртеньев изначально задумал нечто в этом духе. Не зря же он свое прозвище получил. Он понял, что у него появился шанс отомстить чохом и Аглае, и Ланскому, ну и отомстил. Помните разговор Ланского с Вальтером? Вот откуда взялось эмоциональное пожелание снять с Ирода кожу. Ланской уже знал, как Иртеньев поступил с Аглаей, вот в чем дело.

– Я, пожалуй, выпью чая, – сказал Калина. – А ты?

– Если можно, то чашечку кофе, товарищ генерал.

– Можно, заслужил.

Генерал нажал на кнопку селектора и распорядился:

– Елена, нам чая и чашку кофе… Знаешь, майор, должен признать, что информация интересная. Теперь я, пожалуй, верю в то, что «панацея» находится у Ирода. Но с доказательствами по-прежнему очень слабо. Кроме того, мне непонятно вот что. Откуда Ланской узнал о «панацее», если Аглая ему не рассказала?

– Тут-то как раз понятно. Аглая могла скрыть свои намерения от мужа. Но она тоже знала нрав Ирода и захотела подстраховаться. То есть просто оставила Ланскому записку – на тот случай, если не вернется. Ланской, прочитав эту записку, все понял. И начал действовать.

– А не поздно ли он начал действовать?

– По времени все сходится. Ланской встретился с Вальтером через девять дней после гибели Аглаи. Все это время он лихорадочно искал человека, способного отнять «панацею» у Ирода, а такого найти непросто. Видимо, пришлось связи задействовать в Минобороны и Генштабе.

У майора в боковом кармане негромко бренькнул сотовый телефон.

– Разрешите, товарищ генерал? – спросил Бобок. – Я жду очень важное сообщение.

– Разрешаю.

Майор достал телефон-раскладушку, открыл крышку и посмотрел на экранчик.

– Вот интересную ты историю мне поведал, – сказал Калина. – И все ведь логично. А доказательств нет. Даже наличие у Иртеньева «панацеи» мы можем лишь предполагать. Все остальное и вовсе беллетристика.

– Разрешите спросить, товарищ генерал?

– Ну валяй.

– Вот вы в молодости оперативником работали. У вас всегда железные доказательства имелись?

– Да как сказать… По-разному случалось.

– Ну, вы же дела до суда все равно доводили?

– Доводил.

– Каким образом? Вот как быть, если прямых улик нет?

– Глупые ты вопросы задаешь, майор. Если улик нет, надо их найти. А если преступник молчит, то есть способы заставить его развязать язык. Но ты это к чему?

– Спасибо за разъяснения, товарищ генерал. Докладываю. Сегодня утром мои люди задержали Железняка. Он сейчас отстранен от службы, находится под подпиской о невыезде. А проживает он здесь, под Киевом. Так вот, мои люди задержали его и допросили.

– Погоди, какие люди? Ты что, наших людей на это дело послал?!!

– Никак нет. Зачем наших подставлять? Есть у меня знакомые хлопцы из «добровольцев», любому с удовольствием шкуру спустят. Так вот, от них только что пришло сообщение. Железняк признался.

– В чем?

– В том, что он организовал встречу Аглаи с Иродом. Это первое. И второе – он присутствовал на этой встрече. Всех подробностей я пока не знаю. Парни сделали запись допроса, надо сначала прослушать.

Дверь открылась, и в кабинет вошла с подносом секретарша. Офицеры молчали, пока она разносила чай и кофе – чай для генерала, естественно, был налит в стакан с подстаканником «СССР». Майор устало смотрел перед собой, с трудом сдерживая зевоту. А вот Калина задумчиво косился на подчиненного, наклонив вбок голову. Заговорил, когда за девушкой закрылась дверь:

– Я смотрю, майор, ты на ходу подметки рвешь. Инициативу проявляешь. Смотри, широко шагаешь – штаны порвешь.

– Я в курсе, товарищ генерал. А еще в народе говорят – под лежачий камень вода не течет.

– Ты это на что намекаешь?

Бобок вздохнул:

– Да как вам сказать… Я уж столько лет в майорах. Слышал, у нас в управлении одна должность освободилась…

«И этот карьерист, – подумал генерал. – Хотя кто из нас, людей в погонах, не карьерист? Этот хотя бы не особо наглый. Что же, пусть еще копытом побьет. Мне даже выгодно, все сделаю чужими руками. Выгорит – мне «панацея», ему звезда на погоны. А не выгорит… Не выгорит, своей задницей и ответит».

– Должность освободилась, да, – сказал Калина и отхлебнул из стакана. – Хорошая должность, перспективная. Я тут как раз думал… Но ведь такую должность еще заслужить надо.

– Так я и служу. – Майор сделал паузу и произнес с осторожной улыбкой: – Служу Советскому Союзу, так сказать.

Генерал недоуменно поднял бровь. И через секунду рассмеялся, уловив «тонкий» юмор подчиненного.

– Молодец, служи дальше. Перехватишь «панацею», можешь сверлить дырочки в погонах.

– Спасибо, товарищ генерал.

– Спасибо потом скажешь, когда дело закончим. По поводу записи допроса Железняка – прослушай, конечно. Если понадобится уточнить детали, то уточни лично. Ну и, сам понимаешь, такой свидетель нам не нужен. Лучше пусть замолчит навсегда.

– Понял. А что с Иртеньевым будем делать?

– В смысле?

– Я не сомневаюсь, что «панацея» у него. Может, предпримем что-нибудь?

– Это как? – Брови генерала недоуменно приподнялись. – Общевойсковую операцию проведем, что ли? Нет у нас на подобное ни полномочий, ни сил. Да и зачем? Будем ждать, на ловца и зверь бежит. А действует пусть Вальтер, ему за это Ланской заплатил.

* * *

Очень высокий, мощный человек в длиннополом плаще черного цвета приблизился к будке таксофона и, оглядевшись по сторонам, зашел внутрь. Закрыв за собой дверь, достал из бокового кармана записную книжку и таксофонную карту, после чего на некоторое время задумался. А когда начал действовать, то выглядело это странно и отчасти забавно.

У стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что незнакомец в плаще никогда не имел дело с телефонным аппаратом – уж больно тщательно он его изучал. Сначала осмотрел с разных сторон, чуть ли не обнюхивая, даже присел, под низ заглянул; потом прочитал инструкцию, висевшую на стене сверху, и читал долго – то ли с грамотностью имел проблемы, то ли вникал медленно; поводил по кнопкам набора пальцем; сняв трубку, прижал ее к уху, подержал и повесил обратно… Не сразу сообразил, куда карту всовывать…