Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования 1941-1944 - Александр Гогун

Кроме того, оперчасть состояла из отдельных агентов, которые подчинялись непосредственно командиру по разведке и выполняли его указания. Как правило, состав этих лиц вербовался из числа партизан, преимущественно женщин.

Помимо этого в партизанском отряде каждый командир роты или диверсионной группы состоял в контакте с рядом лиц из местного населения, которые помогали ему в выполнении боевых задач, снабжали разведывательной информацией. Они не были связаны с агентурными работниками, т. е. не подчинялись заместителю командира соединения по разведке и как агенты не оформлялись, хотя фактически ими являлись. У них в таких случаях не бралась подписка о сотрудничестве, но давались определенные задания разведывательного характера. Агенты использовались и в качестве агитаторов — распространителей печатных материалов (газет, листовок) или для ведения «пропаганды шепотом».

Вербовку агентуры партизаны проводили, исходя не из идейных качеств того или иного человека, а из его индивидуальной или семейной причастности к системе.

Как отмечала немецкая аналитическая записка об опыте в борьбе с партизанами на Черниговщине в 1942 г., советский агентурный резерв составляли родственники «лесных солдат»:

О похожей целевой группе свидетельствовал и заместитель командира по разведке отряда им. Кармелюка Каменец-Подольского соединения им. Михайлова Алексей Артамонов: «Особенно [часто мы вербовали] семьи людей, у которых дети были взяты в Красную армию. Вот из них мы и делали агентурщиков. (…) Можно было запросто идти, можно было говорить откровенно, они всегда были на стороне нашей. Сыновья, дети»[722]. По словам Артамонова, в ряде случаев таким агентам, в том числе женщинам, т. е. женам, матерям и сестрам красноармейцев, партизанами выдавалось продовольствие. «Кровнородственные» и «приятельские» аргументы влияли даже на полицейских:

Вторую категорию потенциальных партизанских осведомителей составлял бывший партийно-советский актив, находившийся на легальном положении, но скрывший от оккупационных властей свое прошлое: «Они уже забрались где-то в подполье, [себя] не выдавали. Нам [другие агенты] говорили: “Вот тот в партии был, тот — в комсомоле был”». Алексей Артамонов, шутя, рассказал, как бы он вербовал собеседника:

О похожих методах убеждения вспоминал в своих мемуарах командир самого крупного украинского соединения Степан Маликов. Его оперативники узнали, что в Житомире проживет некая Мария Розен, уроженка Бердичева, которая потеряла обоих родителей и работала переводчицей в одной из немецких фирм. «Объект вербовки» скрывала свое еврейское происхождение, выдавая себя за фольксдойче: «Однажды на житомирском рынке к Марии подошел молодой человек и сообщил, что привез ей привет из Бердичева. После угрозы вызвать полицию сказал, что полиция для фрау не менее опасна, чем для него. Когда они отошли, молодой человек добавил: “Вы не должны забывать, кто замучил Ваших родителей. Мы боремся с оккупантами и нам нужна Ваша помощь. Одной, без друзей, Вам не обойтись. Трудно даже будет скрыть, что Вы — еврейка”. Мария стала с увлечением помогать подпольщикам и партизанам»[725].

Использовались и более суровые приемы по привлечению потенциальных информаторов к сотрудничеству. По свидетельству диверсанта и разведчика Леонида Бернштейна, при разработке коллаборационистов в райцентре Клетня партизанами Черниговско-Волынского соединения на задание была послана девушка, «которая сумела встретиться с начальником полиции и передать письмо от партизан. — “Если вы расстреляете нашу партизанку, мы расстреляем 16 твоих родственников, взятых нами в заложники”.

И начальник полиции передал все требуемые сведения. А если бы такого не случилось, уж поверьте, партизаны бы свое слово сдержали»[726].

Нередко агентам давали материальные ценности, в том числе украшения, или деньги. Делалось это либо для того, чтобы завербовать человека, либо чтобы облегчить агенту выполнение задания — например, откупиться от проверки документов, или дать взятку какому-либо должностному лицу с целью получения от него сведений, но при этом не вербуя его.

По словам секретаря подпольного Сумского обкома П. Куманька, были и другие способы получения услуг от представителей оккупационных властей: «Полезнее всего брать для этой работы красивых девушек. Вот мы знаем такой случай по Шостке, когда одна девушка связалась с бургомистром, получила право проезда в Киев и обратно, дважды побывала в Киеве и привезла нам очень ценные сведения. В Киеве она также заимела связь с большим начальством»[727].