Отцовский штурвал - Валерий Хайрюзов

Встал вопрос, что делать дальше? Еще в то время, когда он был привязан к больной жене, Григорий начал писать воспоминания о своей летной жизни. Некоторые записи он переделывал в сценарии, надеясь, что по ним можно будет снимать фильмы. Сценарии печатали в газетах и журналах, но предложений снять фильм не было. И вот все решила неожиданная встреча с депутатом, геологом Игорем Толстых, которого раньше Пряхин не раз забрасывал на вертолете в тайгу, а позже помогал ему на выборах. Узнав, что Пряхин ищет работу, Толстых предложил съездить на «Октябрьскую», там, он слышал, открылась киностудия военного кино.

– Я знаю, ты начал писать. И, говорят, неплохо получается, – сказал Толстых. – Так что ноги в руки – и чеши. Вот тебе адрес, я позвоню руководителю, там наши люди.

Ждать, когда на него обратят внимание, пришлось долго, но все же дверь открылась и Григорий увидел полного мужчину в темно-синем костюме, по всей видимости отставного офицера. Задержавшись в дверях, он продолжал говорить по мобильному телефону. Секретарша вскочила со своего стула и застыла по стойке «смирно». Григорий поймал себя на мысли, что уже встречал этого человека, но не мог припомнить где.

– Я от Толстых, – сказал Григорий, когда мужчина закончил говорить по телефону, – насчет работы.

Он уже понял, что это и есть Арсений Петрович, который занимается подбором кадров для развития отечественного кино.

– Игоря Сидоровича, – для солидности добавил Григорий. – Он вам звонил.

– Посмотрите реземю, – прикрыв ладонью телефон и глядя куда-то в себя, сказал Арсений Петрович.

– Резюме, – не поднимая головы, поправила секретарша, и Григорий увидел, как по ее лицу скользнула едва заметная улыбка. Он поразился этой улыбке, точно в комнату неожиданно заглянуло солнышко. Но секретарша быстро спрятала ее, и лицо вновь стало мраморным.

– Ну, я и говорю – ремюзье и все что надо! – продолжая думать о чем-то своем, махнул рукой Арсений Петрович.

– Да, я принес! – быстро с торопливой готовностью ответил Григорий. – Автобиографию, трудовую и все что полагается в таких случаях.

– Вот и прекрасно! – Арсений Петрович убрал ладонь с телефона. – Передайте секретарю. – И вновь скрылся за дверью.

Пряхину не понравилось, что ему уделили внимание ровно столько, сколько уделяют назойливой мухе. «Неужели Толстых не позвонил?» – подумал Григорий. Что ж, по прошлому опыту он знал: у тех, кто приходит наниматься на работу, вариантов немного, вернее, всего один, да и тот ущербный, сиди и жди свою участь, командуют парадом другие, например, вот такие секретарши.

Кроме резюме секретарша попросила копию паспорта и выписку из трудовой книжки. Григорий уже с некоторым любопытством следил за ее движениями, пытаясь угадать, что еще может потребовать эта, с казенным выражением лица, молоденькая особа.

– Вот здесь вы указали, что работали за границей. Надо уточнить где, в какой стране или странах, – все тем же сухим голосом сказала она.

Подчиняясь коротким, как выстрел, командам секретарши – «покажите то», «это не пойдет», «здесь нужны цветные, а не черно-белые фотографии» и так далее и тому подобное, – Григорий, чтобы не забыть, начал записывать на бумаге замечания.

– Вот еще что, напишите, что вы умеете делать! – наблюдая за Григорием, с еле заметным раздражением в голосе потребовала она.

– Прямо на бумаге?

– Арсений Петрович требует, – уже мягче сказала секретарша.

Григорий взял чистый лист бумаги. В голове мелькнула мысль написать, что он допущен к полетам днем и ночью, с подбором площадок в горной местности и в тайге, но тут же остановил себя, здесь это не зачтется, и размашисто написал: «Фсе»! Затем внизу поставил свою подпись и дату.

Секретарша взяла листок, прочитала и протянула новый.

– «Все» пишется через «вэ», – сказала она.

– Вы в каком полку служили? – еще не зло, но уже с ответным раздражением поинтересовался Григорий.

– Я служила в авиационном училище, – помедлив, ответила секретарша. – Преподавала историю.

– Оно и видно. А как же попали в кино?

– Ну, здесь еще не кино, – протянула она. – Вы что, из Нукутска?

– А что, этот город не значится в вашем перечне? – спросил Григорий.

– Почему же, – с какой-то новой интонацией произнесла секретарша, – я сама родилась и жила там.

– Вот как! – удивленно отозвался Григорий. – Выходит, мы с вами земляки?

– Выходит.

– Проникновенье наше по планете особенно приметливо в Москве. И что же вас привело сюда?

– Это отдельная история. Училище закрыли, курсантов ночью посадили в самолет и отвезли в Воронеж. Городок прикрыли. Все, кто работал на училище, подались кто куда, а я поехала в Москву.

Григорий вновь подивился перемене в ее лице. Оно жило своей, неподвластной хозяйке жизнью, все, что было у нее на душе и что она так старательно по-детски прятала, было на лице, и она никак не могла справиться с собой, хмурясь, кусала губы, морщила лоб, сдвигала в одну полоску брови.

– Как вас зовут?

– В армии не зовут, в армии требуют, – с серьезным лицом ответила секретарша.

– Сурово! – протянул Григорий. – Но, насколько я знаю, армейские уставы на это заведение не распространяются.

Раздался телефонный звонок, и Григорий услышал голос Арсения Петровича.

– Наталья Владимировна, зайдите ко мне!

Наталья Владимировна встала, одернула рубашку и чуть ли не строевым шагом двинулась в кабинет начальника.

«Ну здесь и порядки!» – подумал Григорий.

Он вдруг вспомнил, что встречал Арсения Петровича во время предвыборной кампании несколько лет назад в авиационном училище. Тогда Григорий, поддерживая Толстых, предложил показать курсантам и преподавателям документальный фильм, в котором один из героев фильма накануне войны окончил Нукутское авиационное училище. Толстых согласился, посчитав, что фильм будет интересен преподавателям и курсантам. Но вся беда была в том, что в избирательной кампании, которая развернулась в одном округе с Толстых, за депутатский мандат решил побороться Арсений Петрович Дудко. В училище насчитывалось несколько тысяч потенциальных избирателей, и за их голоса развернулась нешуточная борьба. Когда Пряхин с Толстых приезжали на встречу, то заместитель начальника училища тут же назначал для курсантов строевые занятия или очередную уборку территории, и Толстых приходилось встречаться разве что с работниками библиотеки да пошивочной мастерской.

– Чего вы хотите? – говорили им. – У нас есть свой кандидат.

С курсантами Толстых все же встречался, происходило это тайно, перед отбоем. Уже другие офицеры на своих машинах провозили Толстых и Пряхина, минуя контрольно-пропускной пункт, прямо в казармы. Те выборы выиграл Толстых, но Дудко еще долго писал кляузы в избирательную комиссию. Потом его следы потерялись, поговаривали, что после закрытия училища он перевелся в авиационную часть, которая базировалась под Нукутском.