Лунная девушка - Анна Овчинникова

Он вдруг спохватился, что снизошел до беседы с заключенным.

— В самую верхнюю, до особого распоряжения, — бросил один из сопровождавших меня гвардейцев.

Надо же! В верхнюю, а не в нижнюю — с чего бы такая неслыханная милость?

Гвардейцы сдали меня с рук на руки тюремной страже, и вскоре я очутился в комнате, похожей на верхнюю угловую Окраинной ринтской тюрьмы.

Те же зарешеченные окна на потолке, тот же водосток вдоль стены, та же деревянная лежанка в углу, — помню, в верхней угловой из-за нее то и дело вспыхивали драки… Но на этот раз вся камера принадлежала мне одному, и не было никакой надежды добраться до окна, потому что от потолка меня отделяло добрых семьдесят футов.

Зная мою способность сбегать из каменных дыр, Скрэк велел поместить меня в башню Горхага.

Падение Лаэте

Прошло не так уж много времени с тех пор, как меня здесь заперли, а я уже оказался на грани безумия.

Каждая минута казалась мне часом, я непрестанно думал о Наа-ее-лаа. Что с ней? Что с нашим ребенком? Что собирается сделать «Великий ямадар» со своей сестрой? Вдруг он отошлет Не-елу Кларку Ортису?

Я с рычанием метался по камере, порой мне хотелось разбить лоб о стену, чтобы избавиться от этих мучительных мыслей.

Несколько раз я пробовал добраться до одного из окон, но это было выше моих возможностей. Попытка разобрать камни, обрамлявшие отверстие водостока, тоже ни к чему не привела.

Я с проклятием зашвырнул в водосток единственный камень, который мне удалось выломать, и в ответ из черной дыры раздались такие звуки, что по моей спине пополз противный холодок.

Отскочив, я смотрел на протискивающегося в отверстие скрэка. За ним появился второй, третий, четвертый, пятый… Шесть уродливых тварей уставились на меня оценивающими взглядами маленьких выпуклых глаз.

Я знал, что одними взглядами дело не ограничится.

В осажденном Лаэте давно шла отчаянная борьба за жизнь между изголодавшимися скрэками и такими же изголодавшимися унитами. Униты ловили и пожирали скрэков, а последние не упускали ни единого шанса сожрать ослабевшего двуногого… Или узника, которому никто не придет на помощь.

Бросившись к лежанке, я выломал из нее доску.

— Ну что ж, давайте! Вперед! У меня давно руки чешутся пришибить хотя бы одного скрэка!

Они не заставили просить дважды.

Стая с верещанием кинулась в атаку, и вскоре я понял, что сражаться со скрэками еще трудней, чем с Владыками Ночи. Сильные, быстрые, безгранично свирепые, эти звери умудрялись подпрыгивать на высоту моих плеч, и мне стоило огромных усилий отражать их стремительные наскоки. К тому же их живучесть не была пустой поговоркой: даже самый сильный удар лишь на время выводил скрэка из игры, а минуту спустя он поднимался и снова бросался в бой.

Вскоре острые зубы впились в мою ногу повыше щиколотки, потом другой зверь вырвал клок одежды у меня на боку. Еще один скрэк, подпрыгнув, вцепился мне в локоть и повис на нем, держась мертвой бульдожьей хваткой.

— Ах ты, мразь!!

Я врезал локтем с висящим на нем скрэком по стене, зубастая мерзость отцепилась и тут же кинулась снова.

Меня окружали уже не шесть, а вдвое больше врагов, осатаневших от запаха крови. Опрокинув лежанку, я прыгнул за нее, но это меня не спасло — скрэки легко перескакивали через трехфутовую преграду, и я невольно закричал, когда трое острозубых чудовищ повисли у меня на плечах.

На мой отчаянный вопль ответил грохот отодвигаемых засовов.

Я снова заорал, прикрывая рукой горло, на которое нацелился самый огромный скрэк… А в следующий миг дверь распахнулась, и ворвавшийся в камеру ямадар разразился скрежещущим верещанием, заставившим моих врагов отступить.

Скрэки заметались, как будто на них плеснули кипятком, и начали протискиваться в дыру, которая их сюда привела.

Перемахнув через топчан, я одним прыжком оказался рядом с ямадаром и схватил его за грудки.

— Что с Неелой?!

— С ней… все в порядке, — Высочайший дышал так, словно без остановки пробежал от Внутреннего Кольца до Горхага. — Джу-лиан, скорее, бежим!

— Что случилось?! — я выкрикнул это уже на лестнице, прыгая вниз через три ступеньки.

— Они уже здесь!..

— Что? Кто?

Почему-то при этих словах мне вдруг снова вспомнился дом, окруженный змееногими монстрами.

— Ва-гасы!

Задохнувшись, Джейми на мгновение прислонился к стене на площадке, потом снова побежал.

— Кто-то открыл им Восточный Вход… И внутренние ворота Колец… С дороги! — крикнул он стражникам, которые заполнили нижний коридор Горхага.

Те как будто не узнали Великого ямадара, и мне пришлось силой прокладывать нам дорогу к воротам тюрьмы.

Снаружи царил кромешный ад.

Крик Джейми:

— Воля Высочайшего! — пропал за воем уни-тов, которые давили друг друга в узком тоннеле улицы.

Все уже знали о вторжении ва-гасов, Внешнее Кольцо захлестнула неудержимая паника.

— Этот мерзавец увел моего олтона! — потрясая кулаками, взвыл ямадар.

— Стой здесь!

Оставив Джейми у стены, я рванулся сквозь толпу, сбросил со спины скакуна увязшего в давке верхового, взлетел в седло и с трудом пробился обратно.

— Запрыгивай! — проревел я, протягивая Джейми руку.

Я втащил его в седло перед собой и погнал олтона, безжалостно расшвыривая тех, кто не хотел или не успевал дать нам дорогу.

Стражи у ворот Среднего Кольца не было, за распахнутыми настежь воротами виднелась поднятая решетка; наш скакун ворвался на подъемный мост, и сквозь гулкий грохот его копыт я услышал далекие взрывы.

— Быстрей! Быстрей! — завопил Джейми.

Я и так выжимал из зверя все, что мог.

Спустя пять минут мы уже были во Внутреннем Дворцовом Кольце. Здешняя стража тоже покинула пост, но улицы за воротами, ведущими в святая святых Дворцового Квартала, оказались почти безлюдны. Все, кто могли, бежали от наступающих с востока ва-гасов, только мы рвались навстречу им.

Каменная мостовая кончилась, копыта взрыли мягкую землю дорожки между цветочными террасами дворца.

— Смерть крови Сарго-та!

Не знаю, откуда выскочил этот псих, но бельт его самострела воткнулся в шею олтона, и животное на всем скаку рухнуло на бок. Мне приходилось попадать в подобные передряги за Серебряной Рекой, я среагировал чисто автоматически, прыгнув с седла навстречу тому, кто на нас напал.

Вырвав у высокого изящного итона разряженный самострел, я от души огрел равного по лицу, превратив его лоб и щеку в кровавую кашу. Другой заговорщик кинулся на меня из-за дерева, в результате его неумелой атаки я обзавелся мечом. Мне не помешал бы впридачу щиток, но не успел я расстегнуть ремни на предплечье трупа, как сзади раздался громкий вопль: