На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ - Константин Деревянко

Ставка Верховного Главнокомандующего резко отреагировала на гибель кораблей, сделала суровые, но справедливые оргвыводы и запретила без ее ведома использовать корабли на дальние расстояния без надлежащего прикрытия с воздуха.

Вскоре командующий флотилией С.Г. Горшков перевел свой ФКП в Бердянск для организации взаимодействия с фронтом, имея целью высадку десанта в Крым, в которой определенная роль отводилась нашей базе. Адмирал поручил мне заняться лично подготовкой десантных судов, сосредоточенных у села Ботьево, куда я и отбыл, занявшись этим делом вплотную.

Там я поселился у пожилого рыбака М.С. Бондаренко, хата которого, как у настоящего рыбака, находилась больше чем у самого синего моря – у самого уреза воды, и волны лизали ее стены, подмывая их основание. Максим Спиридонович оказался интереснейшим человеком – бывалый воин Русско-японской и Первой мировой войн. Человек большого ума, с отличной памятью и трезвой рассудительностью, он много рассказывал о боевых эпизодах и давал им свое толкование, с которым нельзя было не согласиться. Меня постоянно к нему тянуло – каждую свободную минуту я проводил с ним в беседах и до сих пор помню многое, что он рассказывал. Прислушиваясь и присматриваясь к нему, я стал замечать какую-то глубокую невысказанную грусть, затаенную тоску. Жил он с женой и с ними внучок. И я стал примечать хозяйку часто заплаканной и прижавшегося к ней мальчика. Меня охватила тревога, что здесь произошло что-то необычное, и я с предосторожностями и тактом, необходимом в таких случаях, попытался выяснить, и Максим Спиридонович поведал страшную для меня историю. То, что отец мальчика погиб, это сейчас почти в каждой семье; есть не менее тяжкое горе, которое принес фашизм на нашу землю. Мать мальчика, дочь стариков, гитлеровцы увезли в Германию на работы, и никаких вестей уже два года. Из газет я уже знал, что немцы ввели в государственную практику угон людей для работ на них, а сейчас я впервые, вот так близко, непосредственно столкнулся с этим страшным злом гитлеризма – угоном людей.

Как потом мы узнаем, гитлеровцы согнали в Германию к 1945 году семь миллионов человек многих наций работать на заводах, полях, у крестьян прислугой за жалкую похлебку, чтобы не умереть с голода. Рабство в XX веке. Дикость, средневековье, преступление перед человечностью. Как германская нация, обладавшая какими-то элементами культуры буржуазного общества, могла так низко пасть, до скотского состояния, чтобы попрать уже устоявшееся в Европе? Конечно, тут основное зло в фашизме, утратившем человеческое лицо и душу, элементарную порядочность и чистоплотность и поставившем перед собой политическую цель уничтожения целых народов, а остальных превратить в рабов, что было бы упрощением все списывать только на Гитлера и фашизм. Мы помним, что в 1932 году большинство тогдашних немцев на выборах (в определенной степени свободных) проголосовало за фашизм, так как немцы приняли его политическое кредо и постулаты гитлеризма: награбленное у других народов – достойный трофей победителей. И если до этого у германской нации еще водилась какая-то буржуазная порядочность, то сейчас война вывернула наизнанку германское фашистское общество и обнажила его нечистоты на вселенское обозрение, и планета ополчилась против этого исчадия ада. Наверно, потребуются десятилетия или даже века и величайшая порядочность в политическо-философском смысле, чтобы те, что ностальгически вздыхают по гитлеризму, смогли смыть позор рабства, усердно ими насаждавшегося у себя в середине XX века.

А сейчас, в октябре 43-го, старый, закаленный в боях солдат Максим Спиридонович Бондаренко рыдал, рассказывая подробности сборов и угона людей в рабство, разлучения матери с ребенком, прощание с дочерью. Признаюсь, я не смог сдержать слез, слушая эту трагедию. Никакого срока давности для этого преступления приспешникам и почитателям Гитлера не может быть.

Как мог, я пытался скрасить жизнь стариков в эти короткие дни пребывания у них. С.Г. Горшков приказал мне вернуться в Бердянск. Оказывается, в верхах состоялось решение об отмене подготовки высадки десанта в Крым с севера. Горшков перевел свой ФКП на южное побережье моря. И теперь, после изгнания немцев с Тамани в Крым, флотилия готовилась к последующей крупной операции. Похоже, что все клонится к нашему вторжению в Крым через Керченский пролив.

В начале ноября Черноморский флот высадил через южную и северную часть Керченского пролива крупный оперативно-стратегический десант на Керченский полуостров, состоявший из дивизий и корпусов Северо-Кавказского фронта, которым командовал теперь уже прославленный полководец, генерал-полковник Иван Ефимович Петров – герой обороны Одессы, Севастополя и Кавказа. Причем самых ответственных направлений, где решался исход борьбы в сорок втором: на восточном фланге, в Прикаспии, где отстояли Грозный и Баку; и на западном Причерноморье, где отстояли черноморское побережье с военно-морскими базами флота. Почти два с половиной года в непрерывных сражениях с умным и сильным врагом.

И надо было иметь богатырское здоровье, высокие нравственные устои, кипучую энергию, беспредельную преданность партии и народу, чтобы просто выстоять на ногах, не свалиться от чрезмерного перенапряжения мозга в ежедневных творческих поисках все новых и новых тактических приемов и оперативных решений, чтобы бить врага – сперва сдерживать, а потом и погнать. И вот теперь, совместно с флотом, ударом через пролив гнать врага из Крыма. И для этого было избрано два направления: в зоне Азовской флотилии, через северную часть пролива, которую мы называли Керчь-Еникальским проливом, шириной всего 5–7 километров, где для высадки десанта можно использовать, хотя и с большими трудностями, неприспособленные мелкие суда через южную часть пролива, где высадку возглавлял контр-адмирал Г.Н. Холостяков; здесь ширина пролива уже достигала 15 километров, район, открытый для морской волны и подхода вражеских кораблей, с сильным артиллерийским вооружением. Это последнее и повлияло на дальнейший ход событий.

Иногда можно встречать суждения, что вся сложность в овладении побережьем, занятом противником, состоит в высадке главных сил десанта, особенно передового отряда, и еще поважнее – первого броска. Согласен с этим полностью. А что касается дальнейшего наращивания войск, организации морских коммуникаций для пополнения, питания десанта, то иные считают это дело более легким. Вот с таким легковесным суждением я не согласен, оно ведет к поражению. Ибо бывает чаще: легче захватить, чем удержать. Ослабив внимание после успешной высадки, к этому делу нас подстерегает опасность ослабления нажима на врага на суше, чем он, придя в себя, сейчас же воспользуется. Уже не раз было в истории войн, да и в теперешней (в том же Феодосийском десанте), когда противник, застигнутый врасплох, не мог отразить десант, а потом, приведя в порядок свои силы, блокировал десант с суши и с моря, прервав коммуникации, сбрасывал десант в море, или уничтожал, или заставлял эвакуировать десант морем, или прорываться сушей к своим. Или создавал трудности в нормальном питании высаженных войск, если проявлялось невнимание к своим коммуникациям. Так получилось с нашим десантом в Крыму в ноябре – декабре 1943 года.

В южной части пролива десант, в составе стрелковой дивизии и морской пехоты, под командованием полковника (вскоре ставшего генерал-майором) В.Ф. Гладкова, был высажен в Эльтиген (ныне Героевское) – это вблизи выхода в Черное море.