Поединок соперниц - Симона Вилар

И вот я, как сомнамбула, стою на морозе, а вокруг мерцает равнодушная лунная ночь. Где-то вдали скрываются мятежные таны, уверенные в своей правоте, как и в том, что их граф-саксонец будет до последнего отстаивать их права. И я тоже верю, что ни при каких обстоятельствах Эдгар не устроит резню Ведь иначе… Но я знала Эдгара, он не опорочит свое имя, устроив резню соплеменникам. Господи, ну почему они не явились в Гронвуд? Ведь это был бы единственный законный путь к оправданию. Тогда бы Эдгар смог принять их сторону, не навлекая на себя подозрение в измене!

Кто-то взошел за мной на башенную площадку. Ральф. Я отвернулась от него, не поворачивалась, даже когда он подошел, укутал меня в длинную накидку из овчины.

— Вы все еще любите этого человека?

— Да.

Сказала это сухо, давая понять, что его присутствие нежелательно. Но Ральф не уходил.

— Мне кажется, я могу помочь вам… Помочь графу.

Я резко повернулась. В лунном свете его лицо в обрамлении войлочного капюшона выглядело почти призрачным.

— Тогда, — начала я, — если это так… Говори!

Он печально усмехнулся.

— Гуго Бигод знал, что делал, мстя Эдгару. Но я не хочу, чтобы вы страдали. Да и у меня есть за что поквитаться с Бигодом.

Я ничего не понимала. Но по мере того, как он рассказывал, в моем сердце зарождалась надежда.

— О Пречистая Дева!.. Ральф, ты непременно должен поехать в Гронвуд. Ты должен обо всем рассказать.

Он вздохнул, и его окутало облачко пара.

— Может, и так. Но эти саксы… они ведь отказались повиноваться графу и Стефану Блуа. Пока они не приедут в Гронвуд-Кастл и не повинятся, Стефан и епископ Генри будут требовать, чтобы Эдгар выступил против них.

Я это понимала. Вспомнила лицо Хорсы — злое, решительное, непримиримое. Хорса стоит во главе восставших, и он в своей неуемной гордыне скорее погубит людей, чем пойдет на переговоры, пойдет на союз с Эдгаром, которого ненавидит.

И тогда я решилась.

— Идем, Ральф.

Я не сомневалась, что мой Утрэд все это время поддерживал связь с мятежными саксами и знал, где они скрываются. Он и не отрицал этого, когда я стала его расспрашивать. Однако решительно замотал головой, едва я попросила его проводить меня к ним.

— Святые кости! Слыханное ли дело, чтоб женщина на сносях отправлялась в поездку, да еще по такой стуже!

Но я не отступала. Чувствовала я себя прекрасно, погода установилась спокойная, а по снегу через фэны даже легче перемещаться. Что касается холода, то я могу ехать в конных носилках — небольшом подвесном паланкине, в который спереди и сзади впряжены два спокойных пони. В носилках не так трясет, я закроюсь в них, буду лежать под шкурами. В конце концов, госпожа я ему или нет? К тому же кого, кроме меня, могут выслушать саксы? Пусть меня и называют падшей женщиной, но я все же потомок Хэрварда, и они не откажутся принять меня.

Утрэд наконец уступил, и я заявила, что мы отправляемся немедленно.

Ночь была спокойной и светлой. Ехали мы так скоро, как было возможно по снегу, чтобы лошади не выбились из сил раньше времени. Впереди скакали несколько охранников, прокладывая тропу, за ними двигались мои носилки. Кавалькаду завершали ехавшие рядом Утрэд и Ральф. Хотя Ральф был еще слаб, но он был нужен мне в качестве свидетеля. Утрэд все время ворчал о том, что и путь предстоит неблизкий, и еще не известно, как воспримет мое появление Хорса. Признаюсь, встреча с Хорсой волновала и меня. Однако с ним и мудрый Бранд, и рассудительный, несмотря на молодость, Альрик, и иные таны, которым отнюдь не светит сложить головы и которые, если у них появится свидетель их невиновности, предпочтут отстаивать свои права мирным путем. Тем более что главный их враг, предводитель нормандских баронов Нортберт де Ласи, уже поплатился за свои злодейства.

Утрэд пояснил, что мятежники укрылись за рекой Нар, там, где начинаются заросли старого соснового бора, идущего до самого побережья на севере графства. Места там глухие, и саксы укрылись в чаще, в заброшенных руинах старой виллы еще римских времен. Ехать туда около двадцати миль, сокрушался Утрэд. Догонял время от времени мои носилки, спрашивал, как я себя чувствую. Ну чисто заботливая нянька. Я же лежала, укутавшись в теплые овчины, сжавшись, как улитка в своей ракушке, покачивание носилок действовало на меня даже успокаивающе. А вот состояние Ральфа мне не нравилось. Я то и дело слышала его кашель. В дорогу я предусмотрительно взяла мех с вином и сейчас отдала его Ральфу, чтобы пил для поддержания сил. Один раз, отогнув занавеску, я видела, как он делится вином с Утрэдом. Он все-таки был славный человек, этот молодой француз. Утрэд тоже так считал. Я слышала, как они порой переговариваются, Утрэд помогал еще слабому Ральфу на трудных участках пути, вел его лошадь под уздцы.

Под утро так похолодало, что я уже не осмеливалась поднимать занавески. У меня стали зябнуть ноги и заныла спина. Но услышав голос Утрэда, довольно грубо разговаривавшего с кем-то, я все же выглянула наружу. Уже светало. Вокруг пахло хвоей, мы находились в густом сосновом лесу. Я увидела Утрэда: он говорил с какими-то воинами, преградившими нам путь, и я поняла, что наша цель близка.

Стражи заставили моих сопровождающих отстать, подхватили пони под уздцы и повели. Следом ехали только Ральф и Утрэд. Утрэд сказал, что здесь дозоры на каждом шагу, однако на протяжении дальнейшего пути мы никого не встретили — холод загнал стражей в укрытия.

Воздух обжигал, колол щеки, снег громко скрипел. Из сумрака леса долетел какой-то звук — не то вскрик человека, не то рык зверя. Он взволновал наших провожатых, но я не обратила внимания. Огромный полузасыпанный снегом куб старой виллы с осыпавшимися зубцами был прямо перед нами. Я увидела пролом в стене, служивший входом, а сейчас для тепла занавешенный шкурой. Пройдя под нее, я различила в полумраке ведущие вниз ступени.

Стражи и Утрэд остались снаружи, а Ральф взял меня за руку и начал спускаться. Впереди стал различим проем низкой арки. Вход под ней был полузавален грудой камней. Перебираясь через нее, я едва не застонала от боли в пояснице. Поначалу ничего не могла разглядеть в полумраке, только слабо рдеющую кучу угольев посредине. Потом кто-то зажег факел и я увидела лежавших вповалку людей. Шагу нельзя было ступить, чтобы не потревожить кого-либо.

Но мое неожиданное появление быстро пробудило всех ото сна. Кто-то подбросил поленья на очаг. Я закашлялась от дыма. Господи, как они только жили здесь все это время?

Среди обступивших меня людей я различила несколько знакомых лиц. Узнала толстую физиономию Бранда — на лбу сажа, волосы всклокочены, глядит удивленно.

— Силы небесные! Гита Вейк, неужели вы проделали такой путь… Да еще в вашем положении. Зачем, ради всего святого?

Расталкивая остальных, вперед вышел Хорса.

— Никак шлюха Эдгара явилась. Что, умолять за своего соблазнителя пришла или надумала тут рожать?