Тузы за границей - Мелинда М. Снодграсс

– Эй, детка, давай-ка спи. И так тяжело будет привыкнуть к разнице во времени. Нам еще лететь через весь Тихий океан.

Корделия поняла, что ее спутник прав. Она выждала еще несколько минут, чтобы он не думал, будто она сразу кинулась исполнять его распоряжение, потом выключила ночник. Укутавшись в одеяло, она устроилась так, чтобы можно было смотреть в иллюминатор. Возбуждение уже почти улеглось. Она поняла, что и впрямь очень устала.

Она не видела облаков. Только мерцающий океан. Как что-то может быть столь явно бесконечным и столь загадочным? Ей вдруг пришло в голову, что Тихий океан может поглотить их «Боинг», даже не поперхнувшись.

«Ээр-мунаны!»

Эти слова не несли в себе никакого смысла.

«Ээр-мунаны».

Фраза была произнесена так тихо, что могла бы быть шелестом в ее мозгу.

Глаза Корделии распахнулись. Что-то было не так. Ободряющий гул двигателей самолета стал каким-то другим, слился со свистом крепчающего ветра. Она попыталась откинуть одеяло, внезапно превратившееся в смирительную рубашку, и, цепляясь за прохладную кожаную спинку переднего кресла, подтянулась на сиденье.

Корделия перегнулась через спинку и ахнула. Она смотрела прямо в широко распахнутые, удивленные, мертвые глаза Марти Карлуччи. Его тело все еще сидело в кресле. Но голова была развернута на сто восемьдесят градусов. Вязкая кровь медленно сочилась изо рта и ушей. Она собралась у него под глазами и скатывалась по скулам.

Ее собственный крик заметался вокруг ее головы. С таким же успехом можно было кричать в бочке. Она наконец-то выпуталась из одеяла и, не веря своим глазам, оглядела проход.

Она все еще находилась в «Боинге». Но вокруг не было ни единой живой души. Все было перевернуто вверх дном. Корделия двинулась вперед и ощутила под ногами зернистый песок, услышала, как он шелестит. Весь проход зарос невысокими растениями, которые колыхались на крепчающем ветру.

Салон самолета растянулся, насколько хватало глаз, в бесконечную перспективу там, где он переходил в хвостовой отсек.

– Дядя Джек! – закричала она. Разумеется, никто не отозвался.

Потом она услышала вой. Глухой и раскатистый, он то повышался, то понижался, становился все громче. Где-то дальше по салону, в туннеле, который одновременно был пустыней, она увидела тени, скачками несущиеся к ней. Они мчались, как волки, сначала по проходу, потом принялись карабкаться по верхушкам сидений.

Корделия ощутила затхлый запах тлена. Она выбралась в проход и стала пятиться, пока не уперлась спиной в переборку.

В полумраке существа были почти неразличимы. Она даже не могла точно определить, сколько их. Они походили на волков, их когти клацали по сиденьям, разрывали кожу, но с головами у них было что-то не так. Морды у них были тупые, словно обрубленные. Вокруг шей щетинились сверкающие шипы. Их глаза являли собой ровные черные дыры, еще более непроницаемые, чем окружающая ночь.

Корделия уставилась на их зубы. Этих длинных, острых, точно иглы, клыков было так много, что они не умещались в пасти. Клыков, которые лязгали и клацали, разбрызгивая темную слюну.

Зубы потянулись к ней.

«Шевелись, черт тебя дери! – Голос звучал у нее в голове. Это был ее собственный голос. – Шевелись!»

Зубы и когти искали ее горло.

Корделия шарахнулась в сторону. Вожак волкотварей врезался в стальную переборку, взвыл от боли, сконфуженно поднялся, когда второе чудище ударило ему по ребрам. Корделия протиснулась мимо свалки страшилищ в узкий проход к кухне.

«Фокусируйся!» Корделия поняла, что делать. Да, она не Чак Норрис и «узи» у нее нет. В короткий миг передышки, пока волкотвари рычали друг на друга и грызлись, девушка снова пожалела, что с ней нет Джека. Но с этим ничего не поделаешь.

«Концентрируйся!» – велела она себе. Из-за угла кухни высунулась тупая морда. Пара свирепых тускло-черных глаз уставилась на нее.

– Сдохни, скотина! – крикнула она вслух. И ощутила, как на крокодильем уровне ее мозга шевельнулась сила, хлынула в чуждое сознание чудища, целясь прямо в мозг. Она остановила его сердце и дыхание. Существо рванулось к ней, потом когтистые лапы подломились, и оно рухнуло.

Из-за угла появилось второе чудище. Да сколько же их там? Она попыталась вспомнить. Не то шесть, не то восемь, она точно не помнила. Еще одна тупая морда. Когти. Опять блестящие зубы. Сдохни! Она ощутила, как сила изливается из нее. Ничего подобного прежде она не испытывала – впрочем, похоже на бег по зыбучему песку.

Груда черных тел на полу росла. Уцелевшие чудовища перебирались через препятствие и бросались на нее. На кухню выскочила последняя мерзкая тварь.

Корделия силилась остановить ее мозг, но сила иссякала. Когда зубастые челюсти потянулись к ее горлу, она сжала обе руки в единый кулак и попыталась оттолкнуть их. Один шип из шкуры чудовища вонзился в левую руку. Дымящаяся слюна обрызгала лицо.

Девушка почувствовала, как четкий ритм дыхания волкотвари запнулся и остановился, и тяжелая туша навалилась ей на ноги. Но ее левая ладонь и предплечье начинали холодеть. Корделия правой рукой ухватилась за шип и дернула. Колючка подалась, и она отбросила ее, но холод не прошел.

«Он дойдет до сердца», – подумала она, это была последняя мысль, которая промелькнула у нее в голове. Корделия почувствовала, что ноги не держат ее, что она падает на нагромождение чудовищных тел. В ушах у нее засвистел ветер, глаза застлала тьма.

– Эй! Малышка, ты в порядке? В чем дело? – Произношение было истинно нью-йоркское. Голос Марти Карлуччи. Корделия с трудом разлепила глаза. Мужчина склонился над ней, его дыхание отдавало мятой – он только что почистил зубы. Крепкие руки сжали ее плечи и легонько тряхнули.

– Ээр-мунаны, – слабым голосом проговорила Корделия.

– Чего?

Вид у Карлуччи стал озадаченный.

– Вы ведь… вы ведь труп.

– Вернее и не скажешь, – буркнул тот. – Не знаю, сколько часов я проспал, но чувствую я себя препаршиво. А ты как?

Воспоминания ночи вновь обрушились на нее.

– Что происходит? – спросила Корделия.

– Мы приземляемся. До Окленда еще около получаса. Если тебе нужно в туалет, помыться и все прочее, лучше поторопиться. – Он убрал руки с ее плеч. – Ясно?

– Ясно. – Корделия неуверенно села. Голова была словно набита размокшей ватой. – Все живы и здоровы? По самолету не бегают чудовища?

Карлуччи уставился на нее.

– Разве что туристы. Эй, да тебе никак плохой сон приснился? Кофе хочешь?

– Кофе. Спасибо. – Она схватила сумку и протиснулась мимо него в проход. – Да. Кошмары. Просто ужас.

Корделия умылась, чередуя холодную и горячую воду. Когда она почистила зубы, ей слегка полегчало. Так, три таблетки мидола[60], привести в порядок спутавшиеся волосы. Подкраситься посильнее. Наконец она взглянула на себя в зеркало и покачала головой.