Королева четырех королевств - Принцесса Кентская

Торжественный въезд короля в Париж происходит 12 ноября 1437 года, девятнадцать лет спустя после того, как он при драматических обстоятельствах бежал из города в одной ночной рубашке. Теперь это его город, столица его королевства.

Вдоль всего пути возвели помосты для зрителей. Место, предназначенное для королев, обито голубым бархатом с золотыми геральдическими лилиями; над головами у знатных дам навес с золотой бахромой, закрывающий их от осеннего солнца. Все вокруг пропитано ощущением праздника, и общая радость греет им душу. По ветру летят лепестки – люди кидают их из окон. Воздух прохладный, но свежий, на небе ни облачка. На Марии и Иоланде меховые накидки – спасибо мудрому Жаку Керу! У Иоланды она оторочена белой норкой, а сине-золотая парчовая накидка Марии украшена мехом горностая. В конце концов, она королева Франции, и мать считает, что Мария должна носить королевские меха. Воротники и манжеты у них из белого лисьего меха. Мария надела сапфиры, которые Людовик с Иоландой подарили ей на свадьбу, и смотрится поистине по-королевски. На голове у нее небольшая корона с бриллиантами, жемчугом и сапфирами – еще одно сокровище, которое Жак Кер извлек откуда-то из своих аладдиновых пещер. «Возможно, корону придется вернуть, – предупреждает Иоланда, – если только не удастся договориться с Карлом или с самим Жаком Кером». Сама Иоланда как вдовствующая королева Сицилии тоже надела корону.

Во главе процессии идут в ярких одеждах пехотинцы и грозные копейщики. За ними следуют рыцари в вычурных нарядах; на них парадные доспехи, а к шлемам крепятся разноцветные страусиные перья. Некоторые несут знамена того или иного герцога. Иные одеты по современной моде: на них облегающие камзолы, чулки-шоссы и широкополые шляпы с перьями, часто украшенные сверкающей брошью. И наконец под всеобщие радостные возгласы появляется король. Перед ним бегут девушки, которые бросают лаванду и другие травы под копыта его коня. Карл едет на своем любимом белоснежном жеребце; тот выгибает шею и фыркает, а ликующая толпа при виде него слегка расступается. Жеребец, в честь философа названный Абеляром, накрыт длинной, до земли, стеганой голубой попоной с вышитыми золотыми лилиями, а на голове у него белый султан из страусиных перьев, который подрагивает с каждым шагом.

– Матушка, – с хитрой улыбкой спрашивает Мария, пока толпа приветственно ревет при виде короля, – а у Абеляра есть Элоиза?

Иоланде удается подавить смешок.

– Есть, милая, и не одна – у него больше детей, чем ты можешь себе представить! Правда, ни одну из его жен не зовут Элоизой.

Иоланду переполняет гордость при виде Карла. На нем полный доспех – парадный, раззолоченный, сверкающий на солнце; голову он обнажил, чтобы людям лучше было его видно. Сопровождают его пешие шотландские лучники.

– До чего же эти лучники высокие по сравнению с нашими! – дивится Мария.

Вслед за Карлом едет главный конюший и держит на подушке его шлем с короной; рядом с ним один из наместников короля везет державный меч.

– Посмотри туда! – Иоланда указывает на дом напротив, где на балкон вышел жонглер и, встав на перила, подбрасывает шарики.

Карл знает, где они сидят; он разворачивает коня и кланяется королеве и своей bonne mère. Его герольды тоже это замечают и приветственно трубят – и толпа отзывается криками: «Vive le roi, vive la reine, vive la reine de Sicile!»[15]

На небольшом расстоянии от короля едет четырнадцатилетний внук Иоланды – дофин Людовик. Он восседает на черном мерине, а чуть поодаль едут другие принцы и вельможи. Иоланда чувствует материнскую гордость Марии, когда та смотрит на единственного сына. «Бедняжка, как бы ей хотелось иметь больше детей!» – думает она.

Потом сердце Иоланды подпрыгивает от радости: среди герцогов, которые едут вслед за дофином, она видит Рене, а рядом с ним его младшего сына Карла. Рене очень собой доволен: он оглядывается по сторонам с широкой улыбкой и то и дело снимает шляпу в ответ на приветствия. Костюм у него довольно кричащий: горчичного цвета с зеленой отделкой, один изумруд приколот к шляпе, другой – к вороту. Юный Карл одет более скромно, но элегантно: на нем бордовый бархатный камзол и шляпа в тон с длинным белым пером. Мария с Иоландой переглядываются и улыбаются. «Но что это за тень промелькнула у нее в глазах или мне показалось?» – удивляется Иоланда.

Людовик, сын Марии, всегда был очень загадочной личностью. В нем словно уживаются два разных человека. Сейчас он добр и любезен, а через секунду уже сердитый и ворчливый – без всякой видимой причины; он умен – и все же Иоланда слышала, как его учителя жалуются, что он тратит свой ум на всякую ерунду, которой учится у беспутных товарищей за пределами двора. Мария потеряла очень много детей, неизвестно, удастся ли ей произвести на свет еще одного сына, и, если Людовик станет единственным наследником, ей не знать покоя.

При содействии Рене Пьер де Брезе был назначен великим сенешалем Пуату и Анжу. Как он великолепен в своих доспехах и черной бархатной накидке, с огромным сверкающим камнем на плече и с золотой цепью на шее, указывающей на его новую должность! Все согласны, что Пьер – самый красивый мужчина во Франции. Мария с одобрением смотрит на него, когда он кланяется им, не опуская глаз, и широко улыбается, а потом едет дальше на своем фризском скакуне, высоко вскидывающем ноги. «Где он только достал такого коня? – дивится Иоланда. – Не иначе как с помощью Жака Кера: этот человек – настоящий волшебник».

В конце процессии маршируют солдаты, чеканя шаг, и останавливаются у городских ворот. Трубят герольды, раздаются приветственные крики, и две королевы наблюдают, как мэр торжественно вручает Карлу ключи от Парижа, после чего снова раздаются голоса труб.

Выносят традиционный синий полог, расшитый геральдическими лилиями; он растянут на четырех раззолоченных шестах, которые несут четверо придворных, – они мастерски управляют своими конями, чтобы те шли вровень. Под размеренный бой огромного барабана король Карл VII торжественно въезжает в Париж под оглушительные звуки труб и восклицания: «Noël!», «Vive le Roi!», «Montjoie!»[16]

Мария с матерью целуются и обнимаются; в глазах у них стоят слезы радости. Иоланда очень довольна тем, что ей удалось помирить герцога Бургундского с кузеном, ее зятем-королем, удалось зашить эту разверстую рану и перекинуть мост через пропасть, разделяющую бургундцев и анжуйцев. Она клянется, что в честь этого дня она откажется от мести Филиппу Бургундскому. Когда он проезжает мимо в составе процессии, они на миг встречаются глазами; герцог снимает шляпу и кланяется, Иоланда склоняет голову. «Подумать только, сколько боли причинил мне этот человек!» Но сегодня великий день единения и примирения. Она сжимает руку Марии, та стискивает ее руку в ответ, и Иоланда убеждается, что дочь все понимает. Отныне все былые обиды между двумя домами будут прощены и забыты – ради короля, страны и мирной жизни.