Игра по-крупному - Фридрих Незнанский

— Вы одно не поймете, там выделяться нель­зя, — сказал Гоша. — Вот ты золотыми коронка­ми на всю тайгу сверкаешь. А мне этого нельзя. Не поймут. И пришлось мне в первый же день, как приехал, поменять все золото на металлоке­рамику... Видишь? — Гоша потянулся к Артему через стол, приоткрыв рот. — По сто восемьдесят баксов за зуб. Представляешь? А перед тем, сам знаешь, у твоего лепилы по твоей рекомендации такие же, как у тебя, вставлял... Думал Москву покорю, все бабы будут мои от такого сияния. Но чего нельзя — того нельзя. Ихний лепила полдня только мной занимался, у меня зубы были уже подточены... Там тусовка, понял, все решает.

— Тусовка? — спросил Артем. — Артисты, что ли?

— Если бы... — махнул рукой Гоша. — Там все, кого вам по ящику показывают. Артисты, воры, министры, депутаты, фотомодели. Вот они посмотрят на тебя и фыркнут от твоего прикида. И ты все — спекся... И даже близко не подходи. Им нельзя с тобой, деревней, вместе показывать­ся, имидж свой портить. Понял, нет?

— Трудно там тебе, — посочувствовал Ар­тем. — Ну так что ты насчет Томилы решил?

— А что тебе Аркан сказал? — спросил Гоша, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Аркан молчит?

— Пока молчит... Он только подтвердил, что Чердака наставил приглядывать за твоей Еленой. Мол, Томила попросил. И все. Ни в чем не при­знается.

— Значит, не так спрашивали, — сказал Гоша, поморщившись. — Я-то, дурак, отдал Томиле и Аркана. Вот был верный пес. Может, мне с Арка­ном потолковать?

— Больно много у тебя проблем, — ответил Артем. — Ведь потому ты меня к себе позвал, верно?

— Ты про Тимура? — спросил Гоша. — Уже знаешь?

— Спекся твой Тимур, — буркнул Артем. — Больно много он у тебя по утрам бегал. И добе­гался.

— Сволочь... — выругался Гоша. — Представ­ляешь, привязался к этим кроссовкам. Я ему из Германии их привез. До этого все с обувью му­чился, к ортопеду бегал... А эти в самую пору пришлись. Рад был. Только что не спал в них...

— Ты бы не темнил. Что делать, говорю, со­бираешься?

— А что делать... — Гоша в упор глянул на Артема. — Ждем-с. Известий из столицы. Они же кроссовки, сам знаешь, с собой увезли. А он в них где только не бывал, куда только не вляпы­вался.

— Если след у них есть, — сказал Артем, — то им сравнить его надо.

— Выручишь? — спросил Гоша.

— Подумаем, — ответил Артем. — Влип ты, конечно. И с девкой этой. Вот ты бы застал их, кого бы замочил? Ее или его?

— Ее бы пожалел, — сказал Гоша. — А Черда­ка бы сразу.

— Именно так, — сказал Артем. — Но ведь ее шлепнули после него, мне менты говорили. Как думаешь, Томила мог ее убить?

— Не похоже, — сказал Гоша. — У него бы руки тряслись. А тут кто-то спокойно — прямо в лоб. Аркан молчит, потому что наверное сам это сделал. Укажет на Томилу, а тут выяснится, что Томила сроду пушку в руках не держал. Ты это знаешь, но молчишь. Потому ли, что хочется тебе, чтоб Томила за это отвечал? Скажи как есть, по правде.

— Аркан, если он стрелял, то действовал по наущению Томилы, — ответил Гоша. — А так ты все обсказал похоже. Тебе бы в менты податься. Свой сыскарь в органах — самое то. Те все боль­но продажные...

— Так что будем делать? — спросил Артем, закуривая.

Гоша не ответил. Встал, подошел к окну, за­смотрелся на площадь перед гостиницей, зали­тую синевой сгущающихся сумерек.

— Пора в Москву возвращаться. Я-то офици­ально прибыл сюда на открытие участка нефтепровода. Большой участок — двести километ­ров — не шутка.

— Читал, писали, — сказал Артем, кивнув в сторону журнального столика, заваленного газе­тами.

— Ну вот так. Уехать просто так, оставив все как есть, сам понимаешь, не в моих правилах. Чистить надо. Чтоб за тылы быть спокойным.

— Значит, сначала Томилу, потом Тимура? — спросил Артем.

— Видимо, в этой последовательности... — сказал Гоша, скрестив руки на груди. — Томила достал меня с этой трубой, помнишь? Подзорная. У Ивлева я ее взял перед тем... А он, видно, узнал, видел у него... И так пристал: откуда, мол. Прикинулся, что не понимает моих намеков, ждал, сука, что я сам все скажу... Хотел, чтоб я признался. При всех.

— Много ты ему позволял, — упрекнул Артем. — Ребята обижались.

— Верил я ему. Кто из друзей у меня, кроме него, остался? Я, говорил, прошел огни и воды. Намекал, чтоб я ему устроил медные трубы. Оби­жался, если на прием его в посольство не брал. Труба ему моя не понравилась! Вот пусть через эту трубу и пройдет! Как через огонь и воду.

— Можно, — сказал после паузы Артем.

— Да не ты! — хлопнул его по плечу Гоша. — Тимура бы напоследок задействовать. Зачем тебе лишнее на душу брать? Верно говорю?

— Значит, с Томилой говорить не будешь? — спросил Артем.

— Да некогда мне. То, се... Звонить в минис­терство надо. Возвращаться велят начальники.

— Без тебя там никак, — усмехнулся Артем.

— Погоди... Придет еще мое время. Мне бы ребят побойчее, на которых можно бы положить­ся, как на себя... А где сейчас Томила? Далеко?

— Полчаса езды, на даче. Бывшая обкомов­ская, где гости из Москвы отдыхали, знаешь?

— Бывал, — кивнул Гоша. — И не раз. С Еле­ной мы там познакомились. Нам сауну устроили, девочек пригласили... А она там была в первый раз. Ну я сразу и решил — моя.

Гоша снова разлил по рюмкам.

— Тимура берем под наблюдение? — спросил Артем. — Он спокоен, ничего не подозревает?

Гоша помедлил с ответом, надевая шубу.

— Жалко его, дурака. А что делать? Дело прежде всего. Проблемы надо устранять по мере их поступления, как сказал... не помню уже кто.

Артем только криво усмехнулся, ничего не ответив на это.

Они вышли из гостиницы.

— Где он сейчас? — спросил Артем, когда по­дошли к машине.

— У себя в номере. Пьет с тех пор, как менты в Москву улетели с его галошами. Я его не тро­гаю...

— Потому и пьет, — сказал Артем. — С Арка­ном что будем делать?

— Не знаю... Его-то за что, если по справед­ливости? Его дело исполнять. Слушай, а может, это не он?

— А кто? Кому это нужно? И кто осмелится, зная, что к чему?

— Верно, — согласился Гоша. — Ну поехали, что ли...

— Сейчас. — Артем подал знак рукой, и два крупных парня с бритыми затылками, которые они прятали в меховых воротниках своих шуб, приблизились к нему.

— Эти? — спросил Гоша. — Это моему Тиму­ру на одну левую.

— Наружное наблюдение, — объяснил Ар­тем. — Тимура мочить рано. У него еще Томила на очереди. Тимур обрадуется небось заданию. Решит, что его помиловали.