Последняя битва - Алекс Шу

решать наболевшие вопросы, контактировать с обычными людьми, реагировать на их просьбы и пожелания. На внеочередном Пленуме ЦК КПСС были принята программа развития артелей и индивидуальной трудовой деятельности через получение патентов, а Совет Министров быстро принял законы, регулирующие их деятельность. В стране появились первые артели, занимающиеся производством товаров народного потребления: одежды, обуви, колбас, посуды и других товаров. Начали работать небольшие парикмахерские, мастерские по изготовлению мебели, ремонту бытовых приборов. Школьные учителя и институтские преподаватели могли, приобрести патент за фиксированную небольшую стоимость, и в свободное от работы время, давать платные уроки. Талантливые портные, художники, мастера-резчики по дереву, автомеханики получили возможность отлично зарабатывать, предлагая востребованные услуги. Начали активно создаваться строительные артели для работы в сельской глубинке: колхозам требовались новые дома, спортивные площадки, школы, клубы, библиотеки, складские помещения…

— Леша, — меня потрясли за плечо, заставляя отвлечься от раздумий. Я открыл глаза и увидел перед собой лицо майора.

— Мы уже подлетаем, через двадцать минут будем в Ставрополе, — сообщил Сергей Иванович. — Вот возьми, удостоверение старшего лейтенанта КГБ. Петр Иванович сказал, чтобы не возникло вопросов.

— И ещё, — мне на колени упала пухлая папка из черной кожи. — Генерал просил тебе лично в руки передать. Там самые убойные доказательства сотрудничества Горбачевых с ЦРУ и подборка по взяткам и махинациям. Почитай по дороге, чтобы быть в теме.

9 марта. 1979 года. Ставропольский край. Дача Горбачева

Михаил Сергеевич Горбачев сидел на диване, рядом со своей супругой. Всегда бодрый и лучащийся энергией первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС, бывший кандидат в ЦК КПСС сейчас был похож на оживший труп. Под красными от бессонницы и переживаний глазами набрякли мешки, уголки губ трагически опустились, на лице обозначились глубокие борозды морщинок, кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. Холеные ручки нервически подрагивали. Горбачев пытался держать лицо, играть роль невинной жертвы, оклеветанной неведомыми завистниками, но получалось плохо. Со стороны он выглядел откровенно жалко. Даже буро-красная клякса на лысине, окруженная венчиком уже седеющих волос, смотрелась не как родимое пятно, а своеобразная «черная метка», клеймо, поставленное проходимцу.

Суровые люди в темных и серых костюмах, деловито копошащиеся в доме, ещё больше усиливали общую атмосферу мрачности и безысходности.

— Что же это вы гражданин Горбачев, себе такие барские хоромы отгрохали за народные деньги? — мужчина в синем прокурорском мундире брезгливо скривился. — Прислуга, приборы серебряные. Аристократом себя почувствовали? Как-то не по-коммунистически получается.

— Это не ваше дело! — взорвалась сидевшая рядом Раиса Максимовна. — Михаил Сергеевич — руководитель края. У него ответственная и тяжелая работа. И условия для отдыха должны быть достойные — соответствующие высокому посту.

— Был, — поправил прокурорский работник.

— Что, был? — не поняла Горбачева.

— Был, говорю, руководителем края, — любезно ответил мужчина в синем мундире. — Сейчас он гражданин, отстраненный от работы, и находящийся под следствием, а в недалеком будущем, учитывая имеющиеся доказательства, заключенный, осужденный на длительный срок лишения свободы за взятки, махинации и злоупотребление служебным положением. Это, если к расстрелу не приговорят. Я бы на месте судьи, точно приговорил.

— Это неправда! — заорала Раиса, брызгая слюнями. Сейчас никто бы из её знакомых, не смог бы узнать в этой разъяренной фурии, с перекошенным от ненависти лицом, утонченную и элегантную даму, которую любила изображать супруга первого секретаря крайкома.

— Михаил Сергеевич с утра до поздней ночи работал, край поднимал, — продолжала истерически визжать она. — Сельским хозяйством занимался, города благоустраивал. Семью целыми неделями не видел. Ни копейки лишней себе не взял, все для людей старался. А вам, скотам, придется ответить за клевету и произвол! Я до самого Романова дойду.

— Прекратите истерику, Раиса Максимовна, — затвердел лицом прокурор. — Она вам не поможет. Только положение супруга усугубит. Будете бездумно бросаться обвинениями и оскорблениями, я вас тоже в камеру пристрою.

— Это, по какому такому праву? — язвительно поинтересовалась Горбачева.

— Статья сто девяносто два УК РСФСР устроит? — невозмутимо парировал мужчина в синем мундире. — Оскорбление представителя власти или представителя общественности, выполняющего обязанности по охране общественного порядка в связи с исполнением этими лицами возложенных на них обязанностей. Наказывается исправительными работами на срок до одного года или штрафом до одного минимального месячного размера оплаты труда либо влечет применение мер общественного воздействия. Впрочем, персонально для вас, могу ещё пару статей потяжелее подобрать. Хотите?

Уже набравшая воздуха, чтобы разразиться очередной порцией требований и оскорблений, Горбачева шумно выдохнула и закрыла рот. Михаил Сергеевич поник ещё больше, вжал голову в плечи, будто опасаясь удара, скорбно поджал губы и уставился заслезившимися глазами в пол, обхватив лысину ладонями. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться.

— Чтобы у вас не было иллюзий, что товарищ Романов или кто-то другой вам поможет, — добавил старший советник юстиции. — Генеральный секретарь в курсе всех следственных действий, в том числе обыска на вашей даче. Более того, он лично их санкционировал, в рамках борьбы с взяточниками и махинаторами в партийных рядах.

Входная дверь распахнулась, в гостиную залетел мужчина в темно-сером пальто.

— Товарищ Александров, звонил Сосновский. Он с Кирсановым уже подъезжает.

— Это ещё кто такие? — встрепенулась Раиса Максимовна. Михаил Сергеевич продолжал сидеть, обхватив руками голову и бессмысленным взглядом уставившись в пол.

— Именно те, которые вам нужны для подачи жалоб, — злорадно улыбнулся старший советник юстиции. — Офицеры КГБ. Сосновский — ординарец Ивашутина, Кирсанов — старший лейтенант и одновременно, как мне тут на ушко шепнули, протеже Григория Васильевича. Можно сказать, облечен высоким доверием и является глазами и ушами генерального секретаря. Не знаю почему, но вашему делу придают большое значение. До такой степени, что привлекли такие фигуры. Вы же хотели пожаловаться лично Романову? Можете это сделать прямо сейчас, через Кирсанова. Уверен, он передаст товарищу генеральному секретарю всё до последнего слова.

— Вот видите, — гордо вздернула подбородок Горбачева. — Эти товарищи не зря сюда едут. Готовьтесь приносить извинения. Мы Григория Васильевича давно знаем, он ещё несколько лет назад регулярно в Кисловодске отдыхал. С Михаилом Сергеевичем всегда дружеские отношения поддерживал. Я попрошу, чтобы вам всыпали на полную катушку за клевету и травлю моего мужа. Готовьтесь отвечать за самоуправство.

— Попросите, попросите, — ухмыльнулся прокурорский. — Как знать, может и получится.

В прихожей хлопнула дверь, и послышался шум.

— Приехали, — удовлетворенно констатировал Александров. — Сейчас будете с ними общаться.

В комнату зашли двое. Первый был крепкий сорокалетний, но уже седой мужчина с профессиональным тяжелым взглядом чекиста. Второй — совсем молодой светловолосый паренек.

— Здравствуйте, — первым начал сорокалетний. Шагнул к прокурору и протянул руку. — Товарищ Александров?

— Он самый, — усмехнулся мужчина в синем мундире, пожимая ладонь чекиста. — Вы, как я понимаю,