Семья Зитаров, том 2 - Вилис Тенисович Лацис

— Можно, — согласился Кланьгис. Они перебрались со своими приборами в более тихое место. Там их никто не беспокоил, и Янка больше не появлялся.

И чего он искал в буфете и в коридорах, в то время как оркестр в зале играл один танец за другим? И зачем он вообще пришел на этот вечер? Рудис Сеглинь сразу же занялся выпивкой и сейчас пел соло, остальные молодые рыбаки ему слегка подтягивали. Янке не хотелось пить. Как странно: он не видел друзей детства больше четырех лет, но всех их вспомнил и узнал. А они не узнавали его. И когда им сказали, кто он такой, долго его разглядывали, шептались между собой и по одному подходили поговорить. Люди попроще — те, кто пахал землю и работал веслами, — скорее узнавали его. Самыми забывчивыми были те, кто учился в рижских гимназиях или были студентами. Сами они не подходили, а когда Янка приближался к ним и называл свою фамилию, они долго припоминали.

— Янка Зитар? Ах, да, кажется, мы когда-то были знакомы. Не учились ли мы в одном классе в прогимназии? Ах, вы уезжали в Россию? Да, теперь я вспоминаю…

Несколько вежливых фраз, у всех один и тот же вопрос — и стереотипный конец: «Прошу извинить меня. Очень жаль, что нет времени поговорить подольше… но надеюсь, что мы еще встретимся в другой раз».

Они уходили не оглядываясь. И можно было уверенно сказать, что этот другой раз никогда не наступит. Вначале они будут избегать его, позднее, когда станут искать сближения, Янка не захочет с ними встречаться. Если друг детства говорит «вы» — значит, вы стали чужими. Запомни это хорошенько, Янка, иначе тебя сочтут навязчивым, а ведь ты не желаешь быть таким.

Эта метаморфоза его изумила, впервые приходилось переживать подобное. Как могут стать чужими люди, которые вместе росли, играли, строили планы на будущее? И неужели все это только потому, что после совместного обучения в школе один ходит белоручкой с портфелем, а другой рубит деревья и носит грубую одежду? Янка в то время еще не понимал некоторых элементарных законов жизни, поэтому случившееся огорчило его. И как немного нужно для того, чтобы все стало иначе, — только лучшее платье, белый воротничок и немного денег в кармане.

Грустно размышляя, он одиноко бродил на празднике, мешая всем и опротивев самому себе. В перерыве между танцами он встретил в коридоре Миците и Марту Ремесис. Они спешили в дамскую комнату, раскрасневшиеся и возбужденные от танцев.

— А, ты тоже пришел! — удивилась Миците.

— Друзья затащили, — похвастался Янка. У него ведь был не один друг, а много.

Марта остановилась и хотела было заговорить с Янкой, но Миците не позволила:

— Пойдем же, нам нужно спешить, иначе набежит народ и до зеркала не доберешься.

— Ох, верно! — опомнилась Марта. — Ну, сегодня вам нечего жаловаться на скуку — так много старых знакомых, — улыбнулась она.

Издали она еще раз оглянулась на Янку и опять улыбнулась.

В два часа Янка оделся и ушел с вечера. «В первый и последний раз», — решил он. На душе стало веселее, и он, посвистывая, пошел домой. У имения, где дорога поворачивает к взморью, остановился: идти домой или дождаться Миците, как договорились?

«Лучше все-таки дождусь, а то подумает, что я обиделся и убежал домой».

Он не хотел показать, что обращает внимание на такие пустяки. Поднял воротник и, чтобы не замерзнуть, стал ходить взад и вперед. Вдали шумело море. Зимней ночью звезды яркие, некоторые из них белые, другие красноватые и зеленые. «Которая из них моя?» — думал Янка.

— Ах, ты еще здесь? — удивилась Миците, когда Янка, кашлянув, подошел к ним на перекрестке. — Мы думали, что ты уже давно дома.

— Я только что вышел, — соврал он, хотя уже целый час дрог на улице.

С Миците была Марта.

— Иди в середину, — сказала Миците. — Проводим Марту до аллеи Ремесисов и потом пойдем домой.

— Но вам же это не по пути, — возразила Марта.

— От Ремесисов мы можем пройти прямо лугами, через реку, — сказала Миците. — Там, вероятно, возчики сена уже проложили дорогу.

Девушки подхватили Янку под руки, и веселая троица, громко болтая, отправилась в путь.

— Ты сегодня хоть раз танцевал? — спросила Миците у Янки.

— Еще как — глазами! — отозвался он.

— Куда же ты исчез, когда объявили дамский вальс?

— Как исчез? Я все время там вертелся.

— Почему же Марта не нашла тебя? Искала по всем уголкам, а ты словно в воду канул.

— Миците! — укоризненно воскликнула Марта.

— О, пардон! Я выдала секрет. Он еще, пожалуй, возомнит о себе.

Держась друг за друга, они шли, толкаясь, чтобы согреться. Один раз Миците нарочно поскользнулась и упала в занесенную снегом канаву, увлекая за собой всех.

— Какой ты неловкий кавалер, — упрекнула она Янку. — Как можно такого приглашать на дамский вальс? Он свальсирует еще обоих на пол. Хоть бы помог дамам подняться.

Так они резвились до самой аллеи Ремесисов. Марта, правда, несколько раз пыталась начать серьезный разговор, но Миците тут же придумывала какую-нибудь очередную проказу. У Ремесисов залаяли собаки. Марта освободила локоть Янки и простилась:

— Всего хорошего, до свидания.

— Ты слышал: до свидания! — подтолкнула Миците Янку. — Она хочет еще видеть тебя. Ну, поблагодари же, скажи, что тебе это доставит большое удовольствие.

— А если мне это действительно доставит удовольствие? — отпарировал Янка.

— Гм, да. Тогда дело принимает серьезный оборот, — зубоскалила Миците. — Где двое счастливы, там третий лишний.

— Миците, ты сегодня невыносима! — воскликнула Марта и, тихо засмеявшись, убежала. «Как эти две столь разные по характеру девушки могут дружить?» — подумал Янка, глядя вслед Марте.

— Куда нам теперь идти? — спросил он.

— Разве ты забыл, где мы живем? — удивилась Миците.

Оставшись наедине с Янкой, она вела себя не так шумно. Она тихо взяла Янку под руку и, успокоившись, шагала рядом по луговой дороге. У нее, очевидно, были какие-то свои думы, и потому до самой речной заводи она не промолвила ни слова. Янка тоже не знал, о чем говорить.

Когда они миновали заросли ольшаника, Миците остановилась и стала всматриваться в темноту.

— Это не наш сарай вон там, направо? — заговорила она.

— Где? Ничего не вижу.

— Пойдем посмотрим.

Дороги тут уже не было. Они пошли по рыхлому снегу. Шагах в тридцати от дороги стоял старый сарай с сеном.

— Наш, — сказала Миците. — Ты еще не ездил за сеном?

— Нет, не ездил. Может быть, сено раньше завезено.

— Вероятно. Но мы сейчас посмотрим.

Конечно, они могли