Черные псы пустыни - Джастин Аллен

— Надо догнать!

— Нет, мы должны перенести бой наружу. Тогда нифилимы сами вылезут из пещеры.

— А я, значит, буду сидеть здесь, отдыхать? — пылал негодованием Джаред.

— Ты, я и Пес дождемся последней группы.

— И я, — подсказала Ада.

— Нет. Ты выводи этих, — Урук показал на освобожденных.

— А как быть с нифилимами?

— Действуй по обстановке.

Ада хотела было поспорить, но не решилась.

— Постараюсь, — она вытащила кинжал. — Веди, Енок.

— Береги себя, — шепнул ей напоследок Урук, коснувшись губами коротких жестких волос над ухом.

— Сигнал отхода! — крикнул Кишар.

За последние часы на поле боя произошла череда изменений. Первоначальное запланированное, продуманное и упорядоченное уничтожение врага превратилось в неуправляемую бойню.

— Что случилось? — крикнул он Камрану.

— Лагассар почти разрубила строй черноголовых. Но враг неожиданно контратаковал малым отрядом. Женщины левого фланга опрокинуты.

— Наши лучшие силы опрокинуты?

Камран пожал плечами.

Кишар перевел взгляд на свое войско. Нифилимы ненавидели отступление, и Кишар уважал их за это. Но вот уже второй раз второй капитан приказывает отступать.

— Куда отходим?

— Там подальше есть лужок с оврагом. Надо заманить их туда. Мы сможем растянуться и всех перемолотим.

— Знаю этот лужок. Но это же почти Дагонор.

— Ничего. Я все обдумал. До храма не дойдет ни один черноголовый. Чтобы вырубить лес, надо много времени, но в этом нет ничего невозможного.

— Еще одна проблема. Анта-Кане захочет знать, почему изменился ритм барабанов.

Кишар нахмурился.

— Я пошлю… гонца. Старика какого-нибудь. Но сначала перемещу барабанщиков.

— Не тяни. Анта-Кане не любит ждать.

Ячменное Зерно зашелся в приступе кашля. Прочистив легкие, он сплюнул кровью.

— Молох! — прогудел он.

Нифилим стояли всего в нескольких шагах, но почему-то не обратили внимания на столь вопиющее нарушение порядка. Они вообще мало следили за пленными. Проверив веревки на запястьях, они пинками поставили всю группу на колени и углубились в обсуждение чего-то более интересного.

Но вот к ним подбежал еще один воин, отчаянно жестикулируя и лопоча что-то непонятное. Физиономии нифилимов тут же помрачнели.

— Что-то у них стряслось, — еле слышно прошептал Ячменное Зерно.

Когда Ламех был еще совсем мал, они с друзьями часто дразнили соседскую девчонку-заику. Она говорила так же неразборчиво, как сейчас его командир. Дети швыряли в соседку камнями, грозились заставить ее есть козий помет, но чаще всего просто обзывали. Дура, козья рожа, сучья дочь и все такое. Однажды отец застал их за этой забавой. Он тут же вздул шутников. Потом отослал остальных по домам, а Ламеха повел к дому этой девчонки. Извиняться. Ламех на всю жизнь запомнил, как бедная девочка пряталась за ногами матери. Синяк под глазом, лопнувшая губа. Ламех сразу же начал объяснять, что он ее не трогал, но отец не слушал. «Не позорь меня», — грозно прорычал он. Девочка попыталась что-то сказать, но не смогла выговорить ни слова и расплакалась. Эти слезы Ламех тоже запомнил навсегда.

— Посмотри на факелы, — снова нарушил молчание Ячменное Зерно.

Ламех неохотно повернул голову в сторону тропы, по которой их сюда привели. Факелы как факелы. Боясь открыть рот, он пожал плечами.

— Да не эти, — прогудел Ячменное Зерно. — Глубже, в шахте.

В Кан-Пураме крестьяне подобным образом отмечали проходы по засеянным полям. Ламех всмотрелся в отдаленные огни и заметил, что свет их как будто мигает. Перед ними двигались какие-то фигуры.

Ячменное Зерно ухмыльнулся. Во рту один зуб треснул, плешь вся в царапинах и синяках, но выглядит он счастливым.

— Что-то там происходит, — пробасил он еще громче.

— Скоро? — спросил Урук.

— Одна осталась, — показал Джаред руки с загнутыми пальцами.

Урук кивнул и погладил пса.

— Думаешь, Ада уже выбралась? — спросил Джаред.

— Должна.

Сейчас Урука больше заботили нифилимы. Слишком долго их не было. Возможно, разделились и прочесывали тоннели. Он улыбнулся, представив, как они шлепают по ледяной подземной реке.

— Ты все время молчишь, — задумчиво заметил Джаред. — Я сначала думал, ты нервничаешь. В «Улитке».

— Я говорю.

— Вот именно, говоришь, но не разговариваешь. Не рассказываешь. Не хвастаешься. За Килимоном втихаря отправился. Хотя я, конечно, подозревал…

— Чего зря болтать…

— Вот-вот. У нас столько общего, столько вместе пережито, а ты все молчишь. Я считаю тебя другом — и ничего о тебе не знаю.

Урук нахмурился. Это магическое слово укололо его. Как ни старайся, а близкие люди все равно появляются.

— Друзья… — пробормотал он.

— А как же! После того, что ты для меня сделал…

— Ты знаешь, почему я пришел.

— Знаю, знаю. Пса поймал в окошке. Слыхал я эту сказку.

— Что тебя интересует?

— Гм… Ну, откуда ты, что ли?

— У моей страны нет имени.

— Ну, эта тайна невелика. Земли к юго-востоку от прибрежных городов. Ничего удивительного, не ты первый чернокожий, кто оттуда к нам добрался. А почему ты оттуда ушел?

— Глупость. Детское тщеславие.

— Наверняка без женщины не обошлось.

— Даже двух… Если Ману считать женщиной.

— Мана… — Джаред смаковал имя, как редкое лакомство. — Красиво. Даже кровь играет, когда произносишь такое имя.

— Мана, — повторил Урук.

— Да, женщины много хлопот причиняют в молодости.

Урук пожал плечами. Он не очень понимал, что Джаред имеет в виду. Думал он о Нуме. Вспомнил, как она прижималась к нему, как ее спина касалась его груди.

— Мне бы самому не выбраться, — сказал Джаред.

Урук повернул к нему голову.

— Из темницы, я имею в виду. Я ведь удирал два раза. И в третий попытался бы, да из этой дыры не удерешь. Сдох бы там, точно.

— Ну, сейчас-то ты уже ожил. Хоть куда.

— Стараюсь. Говоря по правде, надоела мне эта ночь. Стариком себя чувствую.

— Это не ночь. Ночь богата звездами.

Джаред хотел было ответить, но что-то привлекло его внимание.