Фарамунд - Юрий Никитин

— Клотильда, — безучастно сказалаБрунгильда. — Ты же в людской...

— Лучше я буду помогать вам, госпожа. И служить, какпомогала и служила нашей бедной госпоже Лютеции. Вам же осваиваться на новомместе! Лучше я вам заранее расскажу о самом рексе, познакомлю с привычками иобычаями франков.

Брунгильда сказала с чувством:

— Добрый дядя Тревор! После Лютеции у него только яосталась из всей родни... Клотильда, иди сюда к окну. Видишь всадников?Расскажи кто из них кто? И кто этот герой в кольчуге?

Клотильда на миг прильнула к окошку, тут же отпрянула,уступая место госпоже. Брови ее удивленно взлетели на середину лба.

— Это и есть сам Фарамунд.

— Фарамунд... — пробормотала Брунгильда ошарашено.

Могущественный вожак разбойников, а теперь уже конунг, невыслал вперед, как водится, передовой отряд легких конников, чтобы успелиизвестить о его прибытии, чтобы подготовили комнаты, места для коней, накрылистолы! Вместо того чтобы прибыть позже, в сопровождении пышной свиты, в богатойповозке, которую будут тащить десяток дорогих коней, он явился в грязи и пыли,спеша поглазеть на нее, раздеть взглядом, осквернить в своих похотливыхвидениях... Мерзавец! Это оскорбительно. Это оскорбительно!

Ее колени начали вздрагивать. Она напрягла все тело,вскинула голову. Глаза блеснули решимостью. Нет, она не станет покорно смотретьпод ноги своему будущему мужу и повелителю!

Дверь распахнулась, быстро вошел Тревор. Глаза его сияли,длинные усы воинственно приподнялись. Он заявил громко и торжественно:

— Благородная Брунгильда! Доблестный рекс Фарамундприбыл!

Я вижу, что прибыл, едва не вырвалось у нее. Все равно онразбойник, а не рекс. И прибыл как простой разбойник. Неужели не понимает, чтов таком виде он наносит ей оскорбление, наносит урон ее высокородной чести?

Фарамунд видел в глазах Тревора радость и смущениеодновременно. Все-таки это была его крепость, которую он подарил без всякийкоммендаций Лютеции. Но Лютеции нет, а они вроде бы теперь распоряжаться невправе...

С другой стороны, его удалось уговорить взять под защитумладшую сестру Лютеции. И хотя ей не дарил Люнеус, но как-то само собойсчиталось, что ныне здесь хозяйничают Тревор с Редьярдом. Но это, пока Фарамундне прибыл лично.

Вытряхнув дорожную пыль, он позволил себя обтереть мокрымиполотенцами, спустился в главный зал.

Девушка медленно сходила по ступенькам, ее фигурка быланатянута как тетива лука, взгляд смотрел прямо перед собой. По телу Фарамундапробежала дрожь. К нему в зал сходила Лютеция, юная и чистая, даже в том жеплатье, в каком ехала тогда в повозке!.. Нет, это платье богаче, просто тот жеголубой цвет, тот же крой...

Она ощутила его жгучий взор, слегка повернула голову. Онснова вздрогнул. Те же удивительно чистые синие глаза, та же гордаяприподнятость скул, детская припухлость щек, но слегка выдвинутый подбородок,что придавал ей вид решительный и упрямый.

Он поднялся, ждал. Сбоку тихонько ахнул Вехульд, глазавоеначальника были ошалелые как у лося весной. Громыхало перестал сопеть,подтянул живот. С его языка едва не сорвалось имя Лютеции.

Наступила короткая пауза, которая всем показаласьбесконечной. Тревор спускался за Брунгильдой следом, во все глаза смотрел,какое впечатление она произведет, рот расплылся до ушей. Брунгильда чуть повелаглазом, опаздывает дядя, наклонила голову, серебристый голосок мелодичнопрозвучал в чистом воздухе:

— Благородный Тревор, это и есть тот страшный рекс, отимени которого женщины падают в обморок? А у беременных случаются выкидыши?

Тревор закашлялся, девушка не должна первой заговаривать смужчинами, это ущерб ее достоинству, проговорил уже торопливо, смущенно:

— Дорогая Брунгильда, позволь представить тебедоблестного Фарамунда, владетельного господина земель по всему берегу Рейна идо берегов Сены!

Ее ресницы длинные, густые и томно изогнуты, но из-под нихсмотрят синие глаза... уже не как небо, а как искрящийся на солнце лед.Брунгильда выпрямилась, смотрела надменно, и хотя Фарамунд был выше, ончувствовал, как холодный взгляд высокомерно скользнул поверх его головы,едва-едва задев волосы, как пролетающая над грязным болотом птица задеваемкончиком крыла мшистую кочку.

Фарамунд поклонился, смолчал. Тревор подвинул для Брунгильдыстул с высокой резной спинкой. Она села просто и в то же время царственно:словно императрица огромной империи. Еще бы, подумал Фарамунд. Всяк, ктовзглянет в ее глаза, уже раб.

Слуги торопливо таскали на стол жареных лебедей, ставилиблюда с печеной птичьей мелочью, перед Фарамундом появился золотой кубок стускло блестящими камешками по ободку. Из-за плеча выдвинулась рука с кувшином.В широкое жерло кубка хлынула темно-красная струя. Запах пошел тонкий,приятный.

Тревор сказал бодро:

— С возвращением, рекс!.. Здесь в крае наслышаны отвоих подвигах. Ты берешь города с такой легкостью, что твое войско почти неостанавливается!.. Если бы не обозы, ты бы уже достиг стен Рима.

Фарамунд ощутил осторожный вопрос в невинном тосте. Рим —сердце мира, если на него замахнуться — наступит конец света. Раньше никому вголову не могла придти безумная мысль, что Рим может пасть, но как-то дошлислухи, что страшный Аларих из родственного франкам племени готов ужеприблизился к его стенам, грозит, торгуется, спорит... спорит с самимивладыками мира! Рим все еще стоит незыблемо, однако мир качнулся под ногами!

— Я даже не знаю, — ответил он как можнобеспечнее, — где этот Рим... Мы просто идем на юг! Там небо без туч, тамнет этих зловонных болот... Мы идем, как летят птицы в те сказочные страны...

Он сам чувствовал, что лицо его на миг стало мечтательным.Стук ножей на короткое время прервался, он чувствовал устремленные на негоудивленные взгляды.

Тревор хмыкнул:

— Как птицы? Военачальник должен руководствоватьсяразумом.

— Они и руководствуются, — ответилФарамунд. — У меня хорошие военачальники.

— Из римлян?

— Своих вырастил, — усмехнулся Фарамунд.

Тревор вскинул брови, баранья лопатка остановилась наполдороге ко рту:

— Это Громыхало, Вехульд?.. Тебе повезло, но двоихмало...

— Подросли и другие, — ответил Фарамунд. — Яуже перестал ломать голову, кем же я был раньше... до потери памяти. Но теперьмне кажется, что я был из тех, кто находит нужных людей. Вот и все. У менясейчас две дюжины полководцев, которым я мог бы доверить войска и побольше, чему меня есть!

Слуги сновали неслышно, даже не сопели за спиной, не дышалиперегаром. Кубок всякий раз перед Фарамундом, как и перед всеми, наполнялся тутже, блюда с объедками убирали сразу, Фарамунду не приходилось громоздить вокругтарелки ограду из костей.