Война иными средствами - Дженнифер М. Харрис

Имеются другие случаи, которые занимают, так сказать, промежуточное положение: они относятся к категории «если государство достаточно большое, толика принуждения способна отбрасывать длинную тень на долгое время». В качестве примера возьмем Юго-Восточную Азию, где энергетические компании, ведущие бурение в спорных водах, признают необходимость партнерства с китайскими государственными предприятиями во избежание проблем; так поступает, скажем, филиппино-британская компания «Форум энерджи», которая в партнерстве с КНКМН добывает нефть у банки Рид в Южно-Китайском море[750]. Налицо сохранение тенденции, наблюдавшейся многие годы: теперь и крупные частные энергетические компании, не усматривая альтернатив созданию совместных предприятий как средству выхода на китайский рынок, фактически объединяют интересы с интересами китайских конкурентов.

В завершение следует вспомнить о геоэкономических характеристиках, описанных в главе 3, и рассмотреть их применительно к Китаю. Мы увидим страну, хорошо адаптированную к применению геоэкономики, пусть и с рядом уязвимостей и слабостей.

Возможность контролировать исходящие инвестиции

На первом месте готовность и возможности государства использовать отечественный капитал в геоэкономических целях, будь то исходящие портфельные инвестиции или прямые исходящие иностранные инвестиции, долговые обязательства или акционерный капитал. Государственные инвестиционные инструменты для резервов, суверенные фонды благосостояния, государственные банки и госпредприятия – благодаря им Пекин не просто контролирует огромные суммы, но и получает ряд механизмов для направления инвестиций.

Зачастую эти механизмы взаимно дополняют друг друга: капиталы государственных банков и валютные резервы расходуются на финансирование «выхода» государственных предприятий за пределы страны, нередко через зарубежные слияния и поглощения или сделки в стратегических отраслях. В середине 2012 года КНКМН пришла в Канаду, предложив 15,1 миллиарда долларов за приобретение одного из крупнейших канадских производителей энергии, компании «Нексен»; это совместное предприятие призвано обеспечить китайской корпорации ведущую роль в развитии технологий, меняющих североамериканский энергетический ландшафт. Заявка получила одобрение Оттавы и Комиссии по иностранным инвестициям США (у компании «Нексен» есть американские акционеры), и перед КНКМН открылся доступ к прибрежным месторождениям нефти на озере Лонг-лейк в провинции Альберта, а также к миллиардам баррелей третьего по величине в мире хранилища сырой нефти[751]. В январе 2013 года управляющая компания, которая распоряжается колоссальными валютными резервами КНР (известная как ГКВА), объявила о планах по созданию нового департамента софинансирования, чьей задачей будет предоставлять дополнительную ликвидность китайским банкам на кредиты местным компаниям, инвестирующим за рубеж. «В последние годы Центральный банк и ГКВА активно придумывали новые способы использования валютных резервов для поддержки реального сектора экономики и „выхода за рубеж“», если процитировать заявление с веб-сайта ГКВА[752].

Шесть месяцев спустя, в июне 2013 года, премьер Госсовета КНР Ли Кэцян провел заседание кабинета министров, в ходе которого, согласно официальным китайским СМИ, заявил, что правительство будет поддерживать отечественные предприятия в их стремлении «выйти наружу» и готово сделать управление золотовалютными резервами Китая более «инновационным»[753]. Вскоре после этого Центральный банк КНР поддержал первоначальные инициативы ГКВА собственными обширными планами, объявив в августе 2013 года, что изучает возможность учреждения нового агентства для вложения значительной части триллионов резервов страны в иностранные инвестиции в целях получения наибольшей прибыли[754]. Мир осознал, что может скрываться за этим заявлением, когда китайские СМИ сообщили в апреле 2015 года, что Китай намерен инвестировать около 62 миллиардов долларов своих валютных резервов в амбициозный проект нового Шелкового пути, повсеместно расцениваемый как геостратегическая попытка Пекина расширить влияние в Азии и диверсифицировать транспортные маршруты в обход «узких горлышек», в настоящее время контролируемых американским флотом[755].

Что касается той части портфеля ГКВА, которая по-прежнему вложена в государственные облигации США, для нее сохраняется возможность того, что, пусть это сколь угодно «иррационально» с чисто экономической точки зрения, китайское правительство вполне способно использовать свое положение крупного кредитора для оказания давления на США[756]. (Показательно, что, если сравнивать со значительными ресурсами, которые администрация Соединенных Штатов вкладывает в прогнозирование разного рода маловероятных, но потенциально катастрофических угроз безопасности, прогнозированием геоэкономических потрясений и их последствий фактически пренебрегают.)

Внутренние параметры рынка

Геоэкономическая активность КНР отчасти воплощается в стратегических преимуществах размеров рынка и темпов роста. По некоторым оценкам, китайский ВВП на душу населения вырос с 6 процентов от уровня США в 1980 году до 22 процентов в 2008 году, а индийский – с 5 до 10 процентов[757]. В исследованиях Роберта Куна функционирование внутреннего рынка увязывается с широко разрекламированной «Китайской мечтой» Си Цзиньпина, согласно которой Китай должен стать «умеренно обеспеченным обществом» примерно к 2020 году – за счет удвоения ВВП на душу населения к 2020 году и за счет перемещения 70 процентов китайского населения в города к 2030 году – и сделаться «развитой страной» к 100-летию создания Китайской Народной Республики[758]. Китаю в итоге суждено обойти США в абсолютном выражении и стать крупнейшей экономикой мира (это звание Соединенные Штаты удерживают приблизительно столетие с четвертью). Пока Китай продолжает это свое восхождение, поставки будут и далее постепенно смещаться с Запада на Восток, тем самым нанося немалый психологический и финансовый урон США.