История Византии - Джон Джулиус Норвич

Управление государством теперь находилось в руках Орфанотрофа. Михаил вскоре должен был умереть, не оставив после себя потомства; каким же образом обеспечить порядок престолонаследия? Иоанну предстояло разрешить этот сложный вопрос. Помимо Михаила в живых оставалось еще двое братьев Орфанотрофа, но они тоже были евнухами, а его зять Стефан погиб. Но у последнего имелся сын Михаил по прозвищу Калафат – Конопатчик, – полученному им из-за первой профессии его отца. Он был отъявленным лжецом и прожженным интриганом, зато родным Иоанну человеком. Орфанотрофу не составило особого труда представить его императору в лучшем виде, и вскоре в церкви Св. Марии во Влахернах состоялось объявление Конопатчика кесарем. А старая императрица заявила, что она официально усыновляет Михаила Конопатчика.

Летом 1040 г. в Болгарии разразилось восстание. Его предводителями были Петр Делян, незаконнорожденный внук царя Самуила, и его кузен Алусиан. Болгары изгнали византийцев, вторглись в Северную Грецию и к концу года взяли приступом Диррахий, получив таким образом выход к Адриатике. В южном направлении они продвинулись до залива Патраикоса близ города Леванто.

И тут произошла удивительная вещь. Император Михаил, находясь в своем дворце в Фессалониках, неожиданно объявил, что намеревается лично повести армию против врага. К тому времени он был полупарализован, с чудовищно раздувшимися ногами, пораженными гангреной; малейшее движение причиняло ему страшные мучения. Казалось бы, смертельно больной человек ищет славной смерти на поле сражения. Ничего подобного – вся кампания была тщательным образом спланирована, прежде чем умирающий василевс повел свою армию через границу.

Однако мятежники потерпели поражение не столько благодаря гениальной стратегии византийцев, сколько из-за отсутствия дисциплины в своих рядах. Кроме того, между Деляном и его кузеном вспыхнула ссора. Первый обвинил второго в предательстве. Алусиан в ответ на это выколол Деляну глаза и отрезал ему нос ножом для разделки мяса, после чего сдался имперским войскам.

В начале 1041 г. Михаил с триумфом вернулся в столицу, за ним следовала его армия и толпа пленных, в числе которых находился безглазый и безносый Делян. Это было последнее появление императора на публике – 10 декабря он самостоятельно добрался до своего собственного монастыря Св. Козьмы и Дамиана, где облачился в монашескую рясу и в тот же вечер скончался.

Немногие императоры поднимались к вершинам власти из таких низов, немногие использовали для этого такие сомнительные методы, и ни у одного из них не было такого страшного и мучительного конца. Однако проживи Михаил больше, то мог бы предотвратить закат своей империи. Он обладал мудростью, дальновидностью и храбростью, и в последующие царствования многие византийцы наверняка пожалели о его раннем уходе.

Что касается престолонаследия, то Иоанн Орфанотроф придавал крайне важное значение одному моменту: ничто не должно делаться без согласия императрицы. Лишь она одна ныне олицетворяла собой законную власть, и именно ее поддержка необходима для легитимной передачи трона. И вот Иоанн и Михаил отправились к Зое. Конопатчик бросился к ногам своей приемной матери, обещая быть ее рабом. Старая, слабая, глупая и легковерная, не имевшая рядом никого, кто мог бы дать ей разумный совет, Зоя была легкой добычей. Так, с ее благословения в короткий срок состоялось помазание Михаила V на царствие.

На византийский трон никогда еще не восходил император, имея для этого столь малые основания – у него не было ни благородного происхождения, ни военных заслуг. Он возвысился благодаря махинациям своекорыстного министра и слабости старой глупой женщины.

В первые недели правления Михаил выказывал подобающую скромность, но уже через несколько недель Орфанотроф заметил, что отношение императора к своему окружению начинает меняться в худшую сторону, а его, Иоанна, родной брат Константин, ныне великий доместик, активно этому способствует. Через несколько дней корабль с развевающимся имперским флагом причалил к пристани имения Иоанна – Орфанотрофа вызывали во дворец. У еще недавно всесильного министра появилось дурное предчувствие, но он решил повиноваться. Когда корабль уже приближался к Большому дворцу, император дал заранее условленный сигнал. Судно развернулось, к нему подошел еще один, больших размеров корабль, принял Иоанна на борт и увез в ссылку. Более Орфанотрофу уже не суждено было увидеть Константинополь.

Михаил Калафат теперь получил возможность воплотить те идеи, которые созрели у него в голове. Сначала он взялся за придворных аристократов – которые всегда относились к нему с едва скрываемым презрением, – лишив их различных привилегий и заставив всерьез опасаться более серьезных репрессий. Затем он заменил свою варяжскую гвардию отрядом неких «скифов», чья лояльность к императору была обеспечена совершенно несоразмерными выплатами и наградами. Народные массы тоже дождались подарка – получив свободы по максимуму на том основании, что имперская власть должна базироваться на любви ее подданных.

Теперь он был готов перейти к следующему пункту своего плана – устранению Зои. Конечно, она не причинила ему никакого зла, но императрица олицетворяла собой то, что Михаил более всего ненавидел – старую аристократию, Македонскую династию, древние придворные традиции. Ему казалось недостаточным, что старая женщина жила тихо и скромно, – ее следовало отправить в ссылку. В первое воскресенье после Пасхи, 18 апреля 1042 г., Зою арестовали по обвинению в покушении на жизнь императора. Подкупленные лжесвидетели дали соответствующие показания, а ей даже не было дозволено высказаться в свою защиту. Зое остригли волосы и ближайшей ночью ее отправили в женский монастырь на Принцевы острова в Мраморном море.

На следующее утро император созвал по этому поводу собрание сената. Его члены, хорошо отдавая себе отчет в том, какие последствия будут иметь любые выражения протеста, послушно выразили свое одобрение. Затем на Константиновом форуме городской префект зачитал собравшейся многотысячной толпе официальную прокламацию, в которой говорилось, что Зоя навлекла на себя наказание, совершив ряд покушений на жизнь ее соправителя. Едва префект закончил чтение, как из толпы раздался голос, призывавший к низвержению кощунника Михаила и возвращению на свое место Зои, законной императрицы. Толпа сразу же поддержала это требование. Оказалось, что именно к Зое жители Константинополя испытывали подлинную любовь. Она была дочерью, внучкой и правнучкой императоров и племянницей величайшего императора, которого когда-либо знала Византия. Она была настоящей императрицей, поскольку большинство императоров до нее занимали трон по праву рождения. Она символизировала собой законную власть.

Через несколько часов уже все население города вышло на улицы с оружием в руках. Для начала были разграблены и разгромлены роскошные особняки членов императорской семьи.

До крайности напуганные Михаил и его приближенные поняли, что единственным шансом на спасение было возвращение Зои из ссылки, и за ней спешно отправили лодку. В ожидании ее прибытия они стойко защищали дворец, с башен и из верхних окон осыпая градом стрел идущую на приступ толпу.

Наконец прибыла старая императрица. Несмотря на обиду и тяжелое физическое состояние, она с готовностью согласилась предстать перед народом в качестве законной правительницы. Ее платье из грубой шерсти спешно заменили на пурпурную мантию, а императорскую диадему надели таким образом, чтобы она могла закрывать – насколько это было возможно – те немногие клочки, что остались от ее волос. И вот Зоя и Михаил, изрядно волнуясь, направились к императорской ложе ипподрома – из дворца к ней вел прямой проход. Однако присутствие Михаила рядом с Зоей убедило мятежников только в том, что она фактически продолжает оставаться его пленницей; никакого разрешения кризиса не могло быть до тех пор, пока он остается на троне.