Крыс - Владимир Поселягин

Напарника его мы со лжестаршиной оставили. Кто его знает, что от диверсанта ожидать. Я ему, конечно, веко приподнимал, разглядывая зрачок, но, похоже, он реально в нокауте, а вот, когда очнётся, неизвестно. В общем, мы работали вдвоём с Сергеем. Остановить машину оказалось просто, выглянули сзади, чтобы водитель увидел сержанта в зеркальце заднего вида, и остановил машину. Когда та встала, я метнулся к кабине со стороны пассажира, а он – к водителю.

Распахнув дверь, я негромко приказал:

– Руки держать на виду.

Сержант уже выволок водилу из-за руля и сейчас обыскивал, пеленая, а вот девушка реально испугалась, даже заикаться стала от волнения:

– Что происходит? – наконец выдохнула она.

– Старшина ваш шпионом оказался, причём настоящим, не поддельным. Если вы к нему никакого отношения не имеете, разберёмся. Сейчас выйти из машины и положить обе руки на борт кузова.

Девушка выполнила моё требование и встала, слегка расставив ноги. Поза, конечно, соблазнительная, да и шинель показывала приятные округлости, но я работал. Достал из её кобуры наган и остановился на этом. Конечно, я мог обыскать девушку, но если она не виновата? Мне такой славы не нужно.

К счастью, в это время подошла та транспортная колонна, что следовала за нами.

Сержант уже освободился, передав связанного водителя напарнику в кузов, поэтому я послал его к начальнику колонны с просьбой прислать в помощь военнослужащего женского пола, для обыска такой же военнослужащей. К счастью, особа женского пола в колонне нашлась и довольно быстро произвела обыск. Ничего серьёзного, кроме дамской мелочёвки, та у неё не нашла, ну и документы в нагрудном кармане френча. Кстати, по словам военфельдшера, старшина являлся завскладом в их госпитале.

Старший транспортной колонны в звании капитана тоже подошел. Закурив, он с интересом следил за нашими действиями. Потом, когда Анне связали руки спереди и поместили в кузов, он подошёл и спросил:

– На диверсанта настоящего можно посмотреть?

– Да, он в кузове. Сержант, пропусти его.

Тот, выпустив очередное дымное облачко, подошёл к заднему борту и, заглянув, нахмурился.

– О, так я его знаю… – удивился капитан, но ничего добавить не успел, старшина как пружина разжался и ударил того по лицу обеими ногами, отчего капитан отлетел метра на три. Подскочивший Сергей осмотрел его и сказал:

– Живой, но, похоже, челюсть сломана и зубы выбиты… Нос тоже всмятку.

Вокруг собралась толпа от машин, многие из водителей и сопровождающих предлагали линчевать немца сразу на месте. Еле удалось их успокоить. К счастью, в колонне был врач, даже хирург, он и занялся капитаном, а я, записав данные капитана, мало ли, что он интересного потом сможет рассказать, прошёл к кабине и, сев в неё, стронул машину с места. Оба бойца находились в кузове, охраняя задержанных, но дорогу мне объяснили, так что, надеюсь, не заплутаю. Чуть позже транспортная колонна тронулась за нами следом. М-да, не повезло их командиру, посмотрел на диверсанта, называется. Тут любопытство, похоже, не только кошку губит.

Где-то через три километра мы выехали на трассу, и стало заметно легче вести машину. Впереди показался пост у неизвестного села, я даже вздохнул с облегчением. Подъехав к нему и припарковавшись, я зычно крикнул бойцу, что направлялся ко мне с намерением проверить документы.

– Командира ко мне, быстро!

Командир поста подошёл почти сразу и моментально въехал в ситуацию. Он выделил бойца для сопровождения, связался с особым отделом фронта, предупредив о нашем появлении. И я с бойцом, который подсел ко мне в кабину, стронув машину, поехали дальше.

Не знаю, видимо, госпиталь находился где-то неподалёку, потому как бак был почти пуст, поэтому на посту нас ещё и заправили. Через час мы были на месте, нас уже ждали, и как только машина встала, лжестаршину вытащили из кузова, водилу и девушку не так грубо, и повели в здание, где размещался особый отдел. Штаб фронта находился рядом, через три здания. Ну, а мы с сержантом и его напарником, на словах всё объяснив дежурному, что принял задержанных, чтобы те разобрались и поняли, как вести следствие, сели в одном из кабинетов писать рапорты о задержании. Ох, сколько же писанины меня ждало.

Правда, меня почти сразу вызвали… Как оказалось, совещание закончилось, и подошёл заместитель начальника особого отдела Юго-Западного фронта майор госбезопасности Харламов. Сам начальник находился в Москве, вызвали три дня назад. Я вышел на улицу, в сопровождении дежурного, и, когда ему доложили, отбил три шага и доложился, что прибыл на новое место службы, ну и как случайно выявил врага в нашей форме.

Как только я закончил доклад, послышался шум разбитого стекла и в вихре стёкол с третьего этажа на брусчатку улицы рухнул лжестаршина. Даже я понял, по тому, как он упал, что всё, не жилец. Гнетущую тишину нарушил мой возглас:

– М-да, а я думал, тут профессионалы работают.

– Это что, оскорбление? – резко повернулся ко мне майор Харламов.

Видимо, он тоже понял, что ниточка оборвалась, и виноват в этом явно кто-то из его сотрудников, поэтому сейчас он пребывал в раздражении, а тут такой удобный повод сорвать своё недовольство на новеньком молодом сотруднике, что не может держать язык за зубами. Ну, на такую реакцию я и рассчитывал.

– Я бы сказал, констатация факта. С другой стороны, вполне возможно, что кто-то заметает следы и избавился от свидетеля.

– Что вы несёте, младший сержант?! – резко спросил Харламов. – Как вы посмели даже подумать о таком?

– Вот я как раз и посмел. Напомню, что я следователь, учился на это, практику проходил, и вбитые в меня знания и умения буквально вопят, что тут что-то не чисто. Я вас не знаю, что тут происходит – тоже, и на основании увиденного могу предположить, что у вас тут рассадник врагов, если сотрудники особого отдела фронта в нём спокойно и легко избавляются от свидетелей, которые их могут выдать. Где я не прав?

Неожиданно Харламов рассмеялся и, покачав головой, спросил у вылетевшего из дверей одного из сотрудников в звании старшего лейтенанта. Дежурный тоже убежал внутрь, как и часть командиров, никто пока не вернулся, кроме этой первой ласточки:

– Что там, Воронков?

– Первичный допрос собирался провести старший лейтенант госбезопасности Харламов. По-видимому, он решил это сделать в одиночку, товарищ майор госбезопасности. Его обнаружили в своём кабинете без сознания, сломаны челюсть, нос, зубы выбиты. Что произошло, точно сказать не могу, но, думаю, немец ударил его и воспользовался окном. Руки-то сзади связаны, ноги только свободны, ими и работал, а потом, разбежавшись, выпрыгнул в окно. По словам конвоира, что стоял за дверями, он услышал звук удара, после чего звон разбитого стекла. Забежав, обнаружил следователя на полу и разбитое окно. Это всё.

– Разберитесь с этим, – поморщившись, как будто съел лимона, приказал майор. Судя по тому, как он воспринял доклад, подставившийся следователь ему какой-то родственник. Да и фамилия на это намекала. – Что там с остальными задержанными?