Выдох - Тед Чан

– Давайте.

– Вы не похожи на Морроу.

– Что вы имеете в виду?

– Я понимаю, почему он делает это. Как бы выразиться потактичней? Он видит в скорбящем человеке возможность заработать.

Нат неохотно кивнула:

– Так и есть.

– Но вы не такая. Так почему вы это делаете?

– Всем нужны деньги.

Орнелла решила быть откровенной.

– Если не возражаете, есть лучшие способы заработать.

– Не возражаю. Я сама об этом думала.

Орнелла не знала, что сказать. Наконец произнесла:

– Скотт будет рад заплатить вам. Но если, взяв деньги, вы будете чувствовать себя плохо, вас никто не заставляет.

Палец Нат завис над кнопкой.

* * *

В последние недели Дана намеренно не упоминала на сеансах с Хорхе инцидент с вандализмом. Вместо этого они обсуждали его попытки признать собственные положительные качества и не обращать внимания на то, что о нем думают – или не думают – другие люди. Дане казалось, что они продвигаются, и она полагала, что сможет вернуться к теме вандализма в ближайшем будущем.

Поэтому она удивилась, когда Хорхе начал сеанс со слов:

– Я тут думал, может, мне стоит вернуться в «Лидоскоп» и снова связаться с моими двойниками.

– Правда? Зачем?

– Я хочу знать, чем они занимались с тех пор, как я последний раз их проверял.

– Тому есть какая-то причина?

Хорхе описал недавний разговор с начальником.

– И я всерьез разозлился, мне хотелось что-нибудь разбить. И это напомнило мне о наших прошлых беседах, о том, что, отправившись в «Лидоскоп», я словно получил результаты медицинских анализов. И я задумался, был ли анализ достаточно чувствительным.

– И если вы узнаете, что в последнее время ваши двойники вели себя импульсивно, это будет означать, что анализ упустил нечто серьезное?

– Я не знаю, – ответил Хорхе. – Может быть.

Дана решила немного надавать на него.

– Хорхе, я хочу кое-что вам предложить. Даже если ваши двойники недавно никак не проявили свой гнев, быть может, следует призадуматься над тем, что случилось здесь, в этой ветви.

– Но откуда мне знать, было ли это неадекватным поведением или нет, если я не проверю двойников?

– Очевидно, для вас это было нехарактерно, – сказала Дана. – В этом нет никаких сомнений. Однако вы так поступили. Вы, не ваши двойники.

– Хотите сказать, я ужасен.

– Я хочу сказать совсем не это, – возразила она. – Я знаю, что вы хороший человек. Но даже хороший человек может рассердиться. Вы рассердились – и продемонстрировали свою злость. Это нормально. И нормально признать, что это качество вашей личности.

Минуту Хорхе молчал, и Дана испугалась, что зашла слишком далеко. Потом он сказал:

– Может, вы и правы. Но разве не имеет значения, что это было для меня нехарактерно? Что для меня это нетипично?

– Конечно, имеет. Но даже если вы поступили нехарактерно, вам нужно взять на себя ответственность за свои поступки.

Его лицо исказил страх.

– Хотите сказать, я должен сообщить начальнику о том, что сделал?

– Я говорю не о юридической ответственности, – возразила Дана. – Мне все равно, узнает об этом ваш начальник или нет. Под «взять на себя ответственность» я подразумеваю признаться самому себе в том, что вы сделали, и учитывать это при выборе ваших последующих поступков.

Он вздохнул.

– Почему я не могу просто забыть о том, что произошло?

– Если бы я действительно считала, что вы станете счастливее, забыв об этом, я бы не стала возражать. Но тот факт, что вы потратили на этот вопрос столько энергии, свидетельствует о том, что проблема вас беспокоит.

Хорхе опустил глаза и кивнул:

– Вы правы. Беспокоит. – Он снова посмотрел на нее: – И что мне теперь делать?

– Как насчет того, чтобы рассказать о случившемся Шерон?

Он долго молчал.

– Думаю… если я также скажу ей, что мои двойники повели себя иначе, может, она поймет, что для меня это нехарактерно. И у нее не сложится ошибочного мнения.

Дана позволила себе едва заметно улыбнуться; это был прорыв.

* * *

Новый город, новая квартира; Нат пока не нашла себе новую работу, но спешки не было. А вот с тем, чтобы найти группу АН, проблем не возникло. Сначала она хотела в последний раз посетить собрание призменной группы поддержки и все рассказать, но чем дольше об этом думала, тем сильнее убеждалась, что это пойдет на пользу ей одной, и никому больше. Дела у Лайла шли хорошо; вряд ли он обрадуется, узнав, что на протяжении всего их знакомства у нее были скрытые мотивы. То же самое касалось и других членов группы. Пусть лучше продолжают считать, что Нат, которую они знали, была настоящей.

Потому она и оказалась на встрече АН. Группа была больше призменной – по притягательности призмы никогда не смогут соперничать с наркотиками – и представляла собой обычную смесь: люди, которых никогда не заподозришь в наркомании, и явные наркоманы. Нат понятия не имела, следовала ли эта группа идеологии «восхождения по ступеням» или «подчинения высшей силе». Она даже не была уверена, что хотела регулярно посещать встречи; она решит на месте.

Первым взял слово мужчина, который описал, как очнулся от передозировки и понял, что тринадцатилетней дочери пришлось сделать ему инъекцию «Наркана». Слушать это было тяжело, однако Нат ощутила смутное облегчение, оказавшись среди людей, которых она понимала. Следующей говорила женщина, потом еще один мужчина; их истории были не слишком душераздирающими, и это радовало. Нат не хотела выступать сразу после чьего-то кошмарного рассказа.

Собрание вел обходительный мужчина с седой бородой.

– Сегодня я вижу среди нас новые лица. Вы желаете что-нибудь сказать группе?

Нат подняла руку и представилась:

– Я несколько лет не была на этих встречах. Мне удавалось держаться без них. Но недавно со мной кое-что произошло… Не то чтобы я не могла справиться без встречи, но я много об этом думала, и, наверное, мне нужно выговориться.

Нат умолкла – она давно ничем таким не занималась, – однако председатель видел, что она не закончила, и терпеливо ждал. Наконец она продолжила:

– Есть люди, которым я причинила вред, и, наверное, мне никогда не загладить свою вину. Они мне не позволят, и я их понимаю. Но, думаю, на каком-то глубинном уровне это заставило меня решить, что если я не смогла поступить хорошо с ними, с теми, кому причинила самую сильную боль, то не имеет значения, как я буду поступать с другими людьми. И потому я оставалась чистой, но по-прежнему лгала и жульничала. Ничего ужасного, ничего такого, что я делала, когда принимала наркотики. Я просто заботилась о себе и не особо задумывалась об этом. Но недавно у меня появилась… появилась возможность совершить по-настоящему хороший поступок по отношению к другому человеку. Я не сделала ему ничего плохого, просто он страдал. Я легко могла бы поступить как обычно. Но я представила, как поступил бы на моем месте более хороший человек, и так и сделала. Мне приятно от того, что я так поступила, но я не считаю, что заслуживаю похвалы или медали. Потому что есть люди, которым щедрость дается легко, без борьбы. Она легко им дается, потому что в прошлом они много раз приняли решение быть щедрыми. Мне она далась с боем, потому что в прошлом я много раз решила быть эгоисткой. И потому я сама – причина того, что мне трудно быть щедрой. Я должна это исправить. Или хочу исправить. Не уверена, что эта группа для этого подходит, но она первой пришла мне в голову.