Гражданка Иванова, вас ожидает дракон - Татьяна Абалова

— Ваши способности передаются по наследству? — Василиса мысленно перебирала всех знакомых. Включила в список даже нэн Хосефину и ахтыбараниху.

— Да, поэтому и полагаю, что ваш метаморф из пришлых.

— Хорошо, мы обсудим, как поймать метаморфа, позже. Сейчас для нас главное изменить расстановку сил, чтобы Качеры отказались от войны.

— Деньги, — кивнул Хочь-Убей. — Вам нужны деньги. Приведите ко мне гнома, и я раздобуду нужные сведения.

— У меня есть один на примете, — Фольк подозвал к себе главу стражи и что-то шепнул ему на ухо. Тот многозначительно кивнул и отбыл.

Вечером, когда слуги под руководством нэн Хосефины уже успели убрать со стола, а сытые гости попивали напитки и баловались шоколадом, в большую гостиную внесли мешок.

— Да как вы смеете похищать честных гномов? — из позорного плена с криком вывалился Ульрих Большие яйца.

— Это тот самый гном, кому Аравай-аба, ой, — смутилась Василиса, — Ваше Высочество, простите, ну, вы поняли, о ком я говорю… Так вот он ему поручил имитировать мою гибель в пруду!

— Посмотрите, что мы обнаружили при нем, — глава стражи выложил из потрепанного кошеля на стол золотую фигурку.

Гном сморщился и досадливо зашипел.

— Вот-вот, именно этой золотой вещицей тот обманщик рассчитался с ним, — Василиса обличительно ткнула пальцем в крохотную птичку.

— А ведь это соловей, — эльф первый сцапал фигурку и, покрутив ее, дал рассмотреть всем остальным.

— Соловейко… — в один голос произнесли Фольк и принц гоблинов.

— Не бейте меня, я все расскажу. Это он, он, Соловейко, все затеял!

— Рассказывай, — лучше бы лорд Ракон оскалился или стукнул кулаком. Его ледяной тон заставил упасть Ульриха на колени.

— Пожалейте мои старые яйца. Не надо больше их замораживать…

— Вы знакомы? — удивилась Василиса.

— Да, было дело, — нехотя кивнул Фольк. — Итак…

— Все началось с того, что вам проболталась королева-мать. Я знал, что Жовел Первый тщательно хранит тайну поникших лютиков, а она возьми да выложи. Пришлось провести эвакуацию гномов, чтобы вы до правды не докопались. Потом на острове появился Соловейко. Золотая птичка не только плата, но еще и пароль, что человеку, давшему мне ее, я должен безропотно подчиняться. Указ самого царя.

Индис, как бы невзначай, показал гному, сидящему на табуретке в центре комнаты, портрет лорда Солеро.

— Он?

— Не-е-ет, этот из благородных, а Соловейко актеришко. Певец. Голосом и взял нашу царицу, а потом показал себя изворотливым типом, вот и качал деньги, служа сразу нескольким господам. Препротивный тип. На рожу, конечно же смазлив, но… я бы с таким срать рядом не сел. Простите, дамы.

— Откуда он взялся?

— Да вроде из Качер. Я даже думаю, он шпионил здесь для них. Вот и дамочку вашу увез. С возвращением, милая дамочка, — гном вежливо поклонился Василисе. — Очень мы об вас переживали.

— Вернемся к Жовелу Первому, — Фольк направил словоохотливого гнома в нужное русло, — и к поникшим лютикам.

— Ну, — Ульрих поскучнел, — я мало что знаю о лютиках. Даже во дворце Золотого лба о них запрещено говорить. Просто когда-то по пьяни Жовел, а он тогда еще только собирался возвести себя в цари, ляпнул, что разбогател благодаря поникшим лютикам. Мол, нашел он венок, где сплелись бутоны и увядшие цветы. Я пытался позже его порасспрашивать, а он пригрозился смертью и сослал на остров Ракон.

— Зачем?

— За вами присматривать. Вот я, когда узнал от вас же, Ваше Сиятельство, что старуха-мать занялась пророчествами, быстро отписал Жовелу. Он аж крылолет за матушкой прислал. Тогда я и смекнул, что все не так просто с этими лютиками. Тем более, что их вона как много в вашем замке, — гном оглядел стены, не упустил и люстру, над которой розеткой раскрылся лютик. — Уж не вашими ли деньгами Жовел трон себе заработал? — озарило догадкой гнома. Поменявшись лицом, что сболтнул лишнего, нервно сполз с табуретки. — Я вроде все без утайки открыл? Пора бы и честь знать?

— Поживешь у меня, — Фольк дал знак главе охраны. — В башне Молчания тебе и постельку уже справили.

— За что, Вашество?!

— Чтобы не сбежал, пока мы с Жовелом беседуем. Пора вашему царю определиться, за кого он: за белых или за красных?

— А кто есть белые, а кто красные? — Василиса наклонилась к Индису.

— Белые — это Качеры, — так же шепотом ответил принц. — Там круглый год снег. А красные, — эльф кивнул на Фолька, и Василиса вспомнила, как алели его паруса, когда он кричал: «Я твой капитан Грей».

— Что ж, прощайте, не поминайте лихом, — Ульрих Большие Яйца пожимал руки провожающим его друзьям. С Василисой он даже обнялся, шепнув ей на прощание, что Фольк — фартовый мужик. Паром известил об отчаливании длинным гудком, и гном сноровисто взбежал по трапу.

Родина-мать ждала своего сына, не подозревая, что под его личиной прячется длинноусый метаморф. В его котомке лежала золотая фигурка соловья и мужская брошь «Драконий лютик» — верный подход к королеве-матери, которая наверняка выдаст себя, увидев проигранную вещь. Шантаж — классическое оружие шпионов.

Хочь-Убей въехал в город на повозке с арбузами. Их везли аж с Корлягии, где бахчевые славились особой сладостью.

Он сразу, как только сошел с парома, заприметил готовую отплыть шхуну. Особая удача, что корабль с товаром направлялся в Медные горы.

— Заберем, если заменишь помощника кока, — капитан в фуражке с оторванной кокардой равнодушно жевал кончик спички.

— Из меня плохая стряпуха, да и на юнгу я мало похож, — гном прижал ладонью бороду, которую пытался использовать вместо паруса ветер.

— Ну, жди тогда «Медузу», она отчалит через неделю.

Все три дня похода Хочь чистил овощи и рыбу, разжигал угли, оттирал закопченные котлы, и теперь в телеге со свежо-пахнущими арбузами просто блаженствовал. Ему повезло: не замолви за него слово капитан, купец — тоже из гномов, навряд ли позволил бы прокатиться с таким комфортом. Вторая польза от купца — он был кладезем знаний. Не раз бывал при дворе, пусть и с черного входа, а потому проявлял осведомленность по многим вопросам. Кто видит изнанку жизни власть предержащих, как ни слуги или те, кто вертится на кухне?

— Жовел забыл, как жил в поселке при каменоломне. Отошел от прежних друзей, задрал нос, а вот мать его по-прежнему не прочь посидеть с кубком эля и вспомнить былые времена. Замечательная женщина. Это сейчас ее величаво кличут королевой-матерью, а для нас она как была Жиданка, такой и осталась.

— А я слышал, что она зовется Жизнь Давшая, — Хочь, показывая удивление, вполне натурально таращил глаза. — Неужто врут?