Доверие - Пенелопа Дуглас

До приезда сюда меня никогда не щекотали. Мне это не нравится.

Только я не могу перестать смеяться.

Качая головой, пинаю его под столом. Приборы звякают.

Ужасно хочется стукнуть парня, только я слишком занята попытками спастись от его пальцев. Из-за смеха слезы подступают к глазам.

– Руки прочь, – слышится упрек Джейка. – Сейчас же.

Ной не слушает. Он поднимает руку к моей шее. Когда стараюсь укусить его, парень отстраняется. Я начинаю щекотать его в ответ. Мы откатываемся назад на своих стульях; ножки со скрипом проезжаются по кафелю.

Однажды в детстве дочка друзей моих родителей пригласила меня на ночевку в честь своего дня рождения – благодаря тому, кем были мои родители, а не потому что мы дружили. Помню, тем вечером я увидела отца, дурачившегося с маленьким сыном. Они хохотали и играли, катались по полу. Он позволял малышу щекотать его. Это было такое странное зрелище – семья, веселящаяся вместе.

Я бросаюсь за стаканом Ноя, готовая пригрозить ему небольшим душем, но, прежде чем успеваю схватить его, Калеб пихает свою тарелку, которая врезается в кастрюлю в центре стола. Та в свою очередь толкает мою кружку. Молоко проливается на столешницу и на мои колени, потому что я не успеваю отодвинуться.

Мои обнаженные бедра и пижамные шорты мгновенно промокают. Отринув назад, резко перевожу взгляд на Калеба.

– Черт, – бубнит Ной.

Он встает. Надеюсь, чтобы взять полотенце. Джейк смотрит на своего старшего сына.

Я стискиваю челюсти.

Поторопилась. Не все в этой семье веселятся вместе, полагаю. Кое-кто явно не в настроении. И я встречаюсь с ним взглядом.

Калеб сердито пялится на меня. В кухне воцаряется тишина. Если и были какие-то сомнения, намеренно ли он это сделал, то теперь их не осталось. Холодное молоко струится по моим ногам, капает на пол. Джейк смотрит на Калеба, тяжело дыша.

Ной бросает мне одно полотенце, хватает второе и быстро наводит порядок. Мы с Калебом до сих пор скованы нашим безмолвным противостоянием.

В одну минуту он пускает по мне слюни. В следующую терпеть меня не может. Перетягивает меня к себе на колени, чтобы содовая не намочила мою одежду, а потом разворачивается на сто восемьдесят градусов и сам обливает.

Не разрывая зрительного контакта, запускаю пальцы под свой свитер, свисающий чуть ниже задницы, и стягиваю с себя шорты. Склонив голову на бок, замечаю, как парень колеблется, на миг опустив взгляд на мои ноги. Я с места не двинусь. Калеб не заставит меня сбежать. Или заплакать. Может, ему не понравилось появление нового человека в доме – точнее, девушки в доме, – но и я об этом не просила.

Показываю Калебу, что я больше не стану убегать и прятаться из-за него. Кажется, будто я наконец-то добиваюсь своего, когда он откидывается на спинку стула; его мышцы расслабляются под рубашкой.

Однако затем парень зачерпывает ложкой овсянку, поднимает и целится в меня вместо того, чтобы положить ее в рот.

– Калеб, нет. – Джейк тянется к сыну.

Он стреляет комком каши через стол. Зажмурившись, я вовремя отворачиваюсь. Теплая склизкая масса брызгает мне на лицо.

– Проклятье! – рявкает Джейк, поднявшись.

Он опять протягивает руку к парню, но я вмешиваюсь, сглотнув, несмотря на боль в груди.

– Все в порядке.

– Черт, что с тобой такое?! – орет мужчина, сжав в кулаке его рубашку.

– Все в порядке, – повторяю громче, не предпринимая попыток вытереть овсянку со своей кожи.

Ной отчитывает брата:

– Калеб…

Джейк поднимает сына на ноги.

– Остановись! – выпаливаю я. – Все нормально.

Он оглядывается через плечо.

– Это не нормально.

– Дети так общаются, – поясняю я.

Джейк прищуривается, а я смотрю на Калеба, слегка вздернув подбородок.

– Верно? – говорю с издевкой. – Они разбрасывают вещи, потому что не могут использовать слова. – Смахнув комок со щеки, швыряю его в свою тарелку. – Ты хотел добавки? Это ты пытаешься мне сказать, Калеб?

Сжав указательные и большие пальцы на обеих руках, двигаю кончиками.

– Вот так, – инструктирую его. – Больше.

Словно ребенка, который учится общаться жестами до того, как заговорит. Только Калеб может разговаривать. И писать, и использовать язык жестов. Раньше я думала, что ему просто не хочется общаться, однако дело не в этом. С общением у него никаких проблем нет.

– Можешь повторить? – спрашиваю приторным писклявым тоном, будто обращаюсь к младенцу. – Бо-о-о-о-ольше.

Он рычит, отталкивает отца, хватает стол и переворачивает его. Я ловлю ртом воздух. Все падает со столешницы, разливается по кафельному полу. Тарелки разбиваются, овсянка забрызгивает холодильник, сок Ноя попадает Джейку на джинсы.

Понятия не имею, какие выражения лиц сейчас у Джейка или его младшего сына. Я стояла не шевелясь, пытаясь скрыть, насколько бешено громыхает в груди сердце.

Поднимаю взгляд на Калеба, едва не улыбаюсь вопреки страху. Он теряет рассудок. К тому же парень жесток.

Неужели я только что одержала победу, и он перестанет так себя вести?

Или сделала лишь хуже, и теперь должна ждать ответного удара?

Калеб покидает кухню раньше, чем кто-нибудь пошевелится. Развернувшись, уходит прочь. Входная дверь открывается и громко захлопывается.

К сожалению, далеко он не уйдет.

Джейк двигается следом, но я окликаю:

– Стой.

Это наше с Калебом дело.

Развернувшись, мужчина с минуту смотрит на меня.

– Что, черт подери, происходит? Он никогда не вел себя подобным образом.

Услышав это, я ощущаю легкий укол гордости.

В ответ лишь пожимаю плечами, поднимаюсь со стула и беру бумажные полотенца, чтобы вытереться. Моя длинная толстовка прикрывает нижнее белье.

– Просто играем.

* * *

Бедному Ною досталась уборка на кухне, потому что Джейк отправился на поиски старшего сына, в итоге обнаружив, что тот взял снегоход и ушел на охоту. Хорошо. Надеюсь, его целый день не будет.

Черт, охота может занять и несколько дней. Так как вчера мы подстрелили оленя, мясо нам не нужно. Значит, он хочет держаться подальше не меньше моего.

Я его не понимаю. Хотела бы понять, но Калеб похож на животное. Он ест. Спаривается. Дерется. И все.

Вряд ли парень ревнует. Не похоже, чтобы он злился, когда Ной трогал меня той ночью.

Ной. Я опускаю глаза.

И Джейк.