Доверие - Пенелопа Дуглас

От всего, что я чувствовала с Джейком несколько минут назад, не остается и следа. Приосанившись, готовлюсь оттолкнуть его сына от себя, однако, прежде чем мне выдается шанс, он хватает меня за руки, оттесняет в мою комнату, толкает на кровать и прижимает к матрасу.

– Слезь, – рычу я, безуспешно стараясь вырваться из его хватки.

Он немного отстраняется. Я едва успеваю сообразить, отвернуть голову и зажмуриться. Его плевок приземляется на мои волосы.

На глаза сразу же наворачиваются слезы, грудь распирает от рвущихся наружу рыданий.

Подхватив что-то с прикроватной тумбочки, он начинает водить кончиком по моему лбу, и я понимаю – это маркер.

Спустя мгновение Калеб быстро слезает с меня и швыряет его в сторону. Несколько секунд я просто лежу, не в состоянии пошевелиться из-за шока. Мне не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять, какое слово он написал.

Парень уходит. Его тяжелые шаги доносятся с чердачной лестницы. Только когда слышу, как он захлопывает свою дверь, наконец-то сажусь в кровати.

Слезы зависли на ресницах, но я больше не плачу.

Сердито уставившись в пространство, внезапно ощущаю себя грязной.

Правда, стыд постепенно преобразуется в еще большую ярость. Я едва не улыбаюсь.

Калеб взбешен.

Меня это почти забавляет.

После моего приезда в его комнате побывало по крайней мере три женщины, не считая того эпизода с Сэси в конюшне. Но шлюхой, на которую можно плюнуть, оказываюсь я. Осталась бы я шлюхой, если бы позволила ему и Ною разделить меня той ночью на прошлой неделе?

Его гребаная слюна неподъемным грузом давит мне на волосы. Это все, что я чувствую. Злости, накапливающейся в моих легких с каждым вздохом, практически достаточно, чтобы заглушить боль.

«Наша, – сказал Джейк. – Только наша».

Однако в тишине своей комнаты, под гулкую вибрацию музыки Калеба наверху я качаю головой.

– Твоя, – бормочу. – Ему я не принадлежу.

– Никаких ноутбуков за столом, – говорит Джейк перед завтраком.

Он забирает мой компьютер. Я едва успеваю подхватить лежащие на нем блокнот и карандаш, чтобы те не упали на пол.

– Эту работу пора сдавать, – возражаю я. – Уже целый час пытаюсь отправить файл, но интернет постоянно отключается.

– Учителя поймут. – Джейк закрывает крышку ноутбука, затем ставит его на кухонную стойку. – Позже еще раз попробуй.

Хмурюсь, но швыряю свои письменные принадлежности туда же, окончательно сдавшись. Я была в ударе. Раньше у меня никогда не возникало проблем с мотивацией для выполнения домашних заданий. Кто бы мог подумать, что уединенное место в предместьях городка Чапел-Пик, штат Колорадо, предоставит столько поводов отвлечься. Мне постоянно хочется заниматься миллионом других вещей.

Гладить животных.

Делать для них угощения.

Играть с ними.

Я бросаю взгляд на Джейка, накладывающего в мою тарелку овсяную кашу. Прятаться в каком-нибудь тихом уголке с одним конкретным животным.

Он, похоже, чувствует мой взгляд, потому что резко сосредотачивается на моих глазах, пока распределяет щедрые порции каши по тарелкам мальчиков. Я замечаю слегка приподнятые уголки его губ. Джейк точно знает, о чем я сейчас думаю. Однако он быстро прячет улыбку, опустив половник обратно в кастрюлю.

Закусив губы, тоже расплывшиеся в улыбке, беру ложку.

Входят парни. Ной дрожит, снимает куртку и садится за стол, а Калеб направляется к раковине помыть руки. Я смотрю в окно.

Солнца, которое к этому времени обычно уже светит на террасу, не видно. От одежды мальчиков не чувствуется привычный едкий запах сена и животных. На улице слишком холодно.

– Сколько сантиметров нам сегодня ждать? – спрашиваю я, даже без прогноза погоды понимая, что выпадет снег.

Ной хихикает, словно я пошутила. Джейк останавливается как вкопанный и, склонив голову набок, посылает сыну многозначительный взгляд.

Тут меня осеняет. Сантиметров. Я закатываю глаза, посыпая овсянку коричневым сахаром. Идиот.

Посмотрев на отца, парень поднимает руки.

– Эту шутку я бы отпустил в любом случае.

Калеб отодвигает стул, садится напротив и начинает есть. Несколько секунд наблюдаю за ним, отчасти надеясь, что он встретится со мной взглядом. Мой лоб до сих пор саднит после того, как я натерла его, пытаясь отмыть маркер.

Только он не смотрит. И вновь меня словно не существует.

Опустив глаза, набиваю рот кашей. Нужно рассказать Джейку о вчерашнем, правда Калеба это никак не заденет. Ему безразлично чужое мнение, и отец не может его контролировать. Единственное, чем я способна посильнее досадить парню – продолжать делать то, что делала.

Кладу ложку в рот, возвращаюсь к своему томику «Возлюбленной»[20] и переворачиваю страницу.

– Ты вообще в своей жизни снег видела? – интересуется Ной. – Ой, забей. Виноват. Ты явно из разряда девочек, отдыхающих в швейцарских Альпах.

– Французских, спасибо, – отвечаю, не отрываясь от книги.

Жуя, вспоминаю последний раз, когда каталась на лыжах. Еще один вид деятельности, которой я могла заниматься в одиночку, и поэтому любила. Зима со снегом – не такой уж отстой, если ты весело проводишь время.

Я смотрю на Ноя.

– Да, я видела снег, – говорю, отбросив юмор. – Хотя играла с ним редко. И не водила по снегу. И не жила там, где его много. Но я смотрела «Сияние»[21] и знаю, что происходит с людьми, запертыми в труднодоступной местности на протяжении долгой зимы в Колорадо. Подобный опыт может оказаться смертельно опасным.

Парень хохочет, а я сосредотачиваюсь на своей еде, однако ловлю взгляд Калеба и замираю на мгновение. Он пристально наблюдает за мной. Его тело неподвижно, зеленые глаза горят.

Прокашливаюсь.

– Одна работа, никакого безделья, бедняга Джек не знает веселья[22], – дразнится Ной, тыкая пальцами мне в ребра.

– Перестань. – Уклоняясь, ерзаю на стуле.

– Мне будет с чем порезвиться, если бездельничать, а не трудиться, – нараспев произносит он, придвинувшись ближе, и щекочет сильнее.

– Ной, перестань! – протестую я, но все равно хихикаю, извиваясь в его руках.