Главный бой - Юрий Никитин

Волчий Хвост уже раскрыл рот, готовясь приказать спрятатьлуки и хватать приготовленные копья, но печенеги совсем замедлили ход, началиогибать киевских воинов, в их руках тоже стали появляться луки.

Он с напряженным вниманием смотрел, как огромная лава нерешилась с ходу ударить в пеших, догадались, проклятые, пошли на рысях мимо.Луки уже у всех, видно, что натянуты тоже почти разом, стрелы коротенькие,легкие…

Послышался долгий змеиный свист. Сердце трепыхнулось и застыло,словно брошенное с размаху на лед. Разом потемнело, словно солнце закрыла туча,а затем весь мир накрыли странные сумерки.

Печенежские всадники, разом выпустив тучу стрел, поспешнодоставали из колчанов стрелы, бросали на тетивы, быстро оттягивали до уха ипосылали одну за другой в сторону киевского войска.

Плотная темная туча стрел взбиралась по длинной дуге какгора, она и весила как гора, а когда стрелы достигли верхней точки и пошли потой же дуге вниз, на войско киян, Волчий Хвост чувствовал, как все тело застылов смертном страхе, поспешно встряхнулся, напомнил себе, что видел подобное ужесотни раз, и ничего, не только жив, но и стал воеводой. Совсем не зазря.

Кияне разом присели и закрылись щитами. Поле передкрепостными вратами покраснело, словно внезапно зацвело маками. Послышалсядробный частый стук, будто с неба обрушился ливень, перешел в грохот. Красныещиты потемнели, став похожими на спины рассерженных ежей.

Некоторые воины, укрывшись за щитами соседей, торопливо билищитами оземь. Стрелы с хрустом обламывались, но падающие с неба тут же находилицель, в рядах вскрикивали, падали, толкая соседей, подставляя их тоже поджелезный град.

Остальные выжидали терпеливо. Стрелы щелкали и по шлемам,что торчали над щитами. В третьем ряду молодой Веселун, один из внуков Претича,рискнул чуть-чуть приподнять голову, сделав себе щелочку для глаз над краемщита, десяток стрел простучали по шлему. Щит все еще вздрагивал от частыхщелчков, а две стрелы вонзились в узкую щель, попав в глаз и в переносицу.

Не дожидаясь, когда стрелы истощатся, печенежская конницапошла быстрым шагом, все время набирая скорость. Лучники прекратили стрельбу,иначе стрелы поразят незащищенные спины своих удальцов, вот-вот врубятся в этиколенопреклоненные ряды…

Разом, словно вздохнула земля, войско киян качнулось,поднялось. Кое-кто спешно сбивал торчащие стрелы, другие пренебрегли такоймелочью, выставили копья и уперли в землю.

— Копья! — заорал Волчий Хвост слегказапоздало. — Ровней ряд! Ровней!

— Не высовываться, — прокатилось по рядам. —Держать ряд…

Доскакав на расстояние броска дротика, всадники завизжали,нагоняя страх, у каждого из руки вылетело короткое метательное копье, и,выставив пики, ринулись на пешие ряды воинов. Дротики, вонзившись в щиты,пригибали их к земле, кияне с проклятиями поспешно срубали, обламывали, аконница уже налетела, ее встретил лес длинных копий с длинными заточеннымиостриями.

Послышался новый зловещий свист. Кровь застыла в жилах. Наэтот раз свист шел со стороны стен города. Там было черно от народа, у каждогов руках дергается лук, сотни рук одновременно хватают из колчанов стрелы,оттягивают тетивы, стреляют, почти не целясь…

Яростный бой шел в первых двух линиях. Копейщики выбивалидлинными копьями всадников, те стремились успеть срубить наконечники. А тучатяжелых стрел сыпалась на задние ряды печенегов.

Волчий Хвост рубился в переднем ряду. По нему стучало, какпо крыше дождь, но сам он глыба камня, да еще в кольчуге, а поверх кольчугиплотные булатные доспехи. Так что, кроме пары кровоподтеков, пока не отыщешь нателе отметин, а его длинная сабля вышибла из седла уже с десяток удалых дагорячих.

— Держать ряд! — порявкивал он время отвремени. — Дер-р-р-ржать!

По шлему щелкнуло с такой силой, что, будь у него хвастливыйромейский шлем с их гребнями да выдавленными орлами, уже сорвало бы с головы. Иподбородочный ремень не удержал бы, но конический шлем, гладкий как зеркало, недал зацепиться острию.

Ряды печенегов таяли, как грязный весенний снег под лучамижаркого солнца. Со стен стрелы летели все так же часто, а Волчий Хвост, уловиврастущее замешательство степняков, заорал:

— Два шага вперед!.. Бей!.. Еще шаг!..

На стенах тоже заорали, видя, как ряды пеших качнулись идвинулись по телам печенегов. Волчий Хвост шагал впереди, рубил, командовал,успевал замечать, кто как бьется, кого похвалить, кого обругать. По нему биликак по мишени, стреляли из луков, бросали дротики, тыкали копьями, секлисаблями. Но массивный воевода неумолимо двигался вперед, и хотя в руке не меч,а сабля, зато почти вдвое длиннее печенежской, да и рубил с такой силой, чтопорой рассекал всадника вместе в конем.

Остатки печенегов попятились, а потом, не выдержав,повернулись и в панике ринулись обратно.

Волчий Хвост тут же заорал:

— Строго стоять!.. Поворот кругом!.. Быстрее, равликибесовы!.. К воротам быстро — но не бегом! Кто побежит — удавлю своимируками!

Он махнул людям, что висели сверху на воротах. Пара головисчезла, а створки ворот начали отворяться.

Волчий Хвост отступал последним, пятясь и прикрывая собоймолодняк, что с этого дня уже будет считаться умелыми бойцами.

Владимир следил за боем с высокой башни. Лицо великого князяоставалось мрачным. По лицу пробегала судорога, а желваки вздули кожу так, чтопобелела как мертвая. Он все чаще оглядывался на днепровские кручи. В ночи тамоднажды блеснул огонь, чересчур белый для сотворенного руками людскими, носейчас тихо. Даже не поднимаются стаей галки, как всегда, если через чащуломится стадо диких свиней или бредут на водопой лоси.

Когда на башню поднялся Белоян, Владимир спросил глухо:

— Ну?

— Да вот гну, — буркнул Белоян. — Авось дугабудет. Ты о чем?

— Знаешь, о чем. Что зрит твое кудесничество? Где тотдревний бог, которого призвала та сволочь?

Белоян долго всматривался в днепровские кручи:

— Не ведаю.

Из горла Владимира вызвался злобный рык:

— Да какой же ты… Эх! Если его вызвали нам на погибель,то где он?

Короткий мохнатый палец Белояна подвигался в пространстве,затем в нерешительности застыл, указывая на днепровскую горку.

— Там. Чую.

— Ага, — сказал Владимир сдавленно. — Там. Ичто же?

— Не ведаю, — буркнул Белоян.

— Когда он двинется на нас?

— Не ведаю.

— Но он же… вошел в силу?

— Еще как, — ответил Белоян несчастливо. —Еще как.