Танцующая с грозой - Дина Сдобберг

— Дарден, я так вас ждала, так хотела с вами поговорить! — Анья уже с момента моего прибытия не даёт прохода. — Вы один? А где же ваша жена, о которой так много говорят эти купчишки?

— Ваше какое дело до моей жены? — Как я мог не замечать этого кривлянья и высокомерного отношения к тем, кто ее же кормит?

— Я вижу, она совершает страшную ошибку, не разглядев в вас очень благородного и сильного мужчину. — С этими словами она обхватила ладонью мою руку и прижалась к моему боку всем телом.

Зверь, что с сегодняшнего утра был сам не свой, все тянул меня куда-то вглубь замка, то в сад около башни, где доживал дни дядя Эрара, попавший под проклятье, за участие в похищении пары канцлера, сейчас и вовсе сорвался. Одним движением оттолкнул от себя прилипчивую девку, которая такого явно не ожидала и поэтому упала, чем привлекла ненужное внимание. Которое впрочем, отвлёк на себя появившийся в дверях проклятый принц, как называли среднего дядю Эрара.

Надо же, даже отшельник вылез из своего убежища. Да и не один ещё. На его локоть легко опиралась девушка, при взгляде на которую, присутствующие в зале оборотни замирали, жадно рассматривая, впитывая облик незнакомки. Моему зверю это почему-то не понравилось. Странно, он очень негативно реагировал на всех самок, кроме своей. А тут…

Стоит признать, что девушка, конечно, невероятной красоты. Темные волосы свободными волнами окутывали фигурку, спускаясь до бёдер. Изящная шейка и скулы, точеные черты лица. Изящная хрупкость, ощущение, что смотришь на статуэточку.

Украшения, стоимостью в годовое содержание гвардии, если на больше, смотрелись на ней удивительно гармонично. Странная корона, словно вспарывала зубцами волну волос, прорываясь между прядями и пересекая высокий лоб, заканчивалась мерцающей синей каплей. Длинные серьги подчеркивали изгиб шеи, драгоценный каф демонстрировал всем, что девушка из благородных высоких родов. Изящное, удивительное в своей красоте колье, плотным ошейником обхватывало шею.

Платье, самого странного покроя, непривычно оголяло шею и плечи, обтягивало стройное тело и вилось облаком вокруг ног. Само платье было цвета грозового неба, переливалось, и было все время в движении, выдавая, что сшито оно из паучьего шёлка.

Бедные её мужья! Это ж, сколько их нужно, чтобы такую красоту охранять. Девушка небрежным жестом поправила волосы правой рукой, на которой ослепительно блеснул родовой брачный браслет Варлахов.

Чтооо? Какой браслет? Сердце забилось птицей у самого горла, дыхание перехватило. Зверь победно зарычал. В несколько шагов пересёк зал. Все равно, что все смотрят. Все равно, что скажут. Мне на всех и все плевать. Тень? Мужья-наги? Все не важно. Жива, здорова, невредима. Одно желание в голове. Схватить, сжать, спрятать ото всех этих взглядов, укрыть собой от праздного любопытства.

Последний шаг, обхватываю точеную фигурку своими руками, прижимаю к груди под ликующий рёв зверя, утыкаюсь мордой в волосы, наслаждаясь запахом. Настоящим, истинным. Пусть ударит, пусть оттолкнет, но главное рядом. Все, попалась!

— Жена! — громкий рык на весь зал, и даже я слышал в нем довольное ликование зверя.

Иронично приподнятая левая бровь. Моя девочка явно собиралась сказать что-то колкое и язвительное, но не успела.

— Может, представишь мне свою супругу, как твоя эффери я хотела бы видеть мать твоих будущих детей. — Анья высокомерно улыбалась, будто и не она только что вытирала собой пол.

Зверь взвыл от ярости и сейчас, я не собираюсь его сдерживать.

Из замка Лангранов мы выехали на рассвете. Сборы были в принципе недолгими. Платья, украшения, подарки. С последним вышла загвоздка. Что можно подарить такой женщине? Простить, что твой мужчина отвернулся и ушёл, оставив тебя в лапах мучителей, что поверил чужим словам? Смогла бы я простить свою поломанную судьбу оказавшись на ее месте?

— А чего гадать? — Голос мамы был полон язвительности. — По Тени не скучаешь? Он бы тебе такие приключения на раз устраивал. Опыт уже имеется, да и места, куда обратиться, знает.

Уснувшая было злость, вновь всколыхнулась мутной водой. Тварь! Мерзкая, неблагодарная тварь. Любит он, думал остаться единственным. А о том, что после подобного я просто не выживу, или не захочу выживать, он не подумал? Что могу навсегда остаться изуродованным, пребывающим в вечном страхе существом, подумал?

Что, если бы я разделила участь той девушки, что из-за насилия лишилась разума? Зато как красиво клялся! Мороз по коже пробегал от слов древней клятвы. И ведь сражался, себя не жалея. Я помню, там, в ущелье, это был смертоносный смерч, машина по уничтожению.

Как же много грязи и откровенного сволочизма прячется за такой красивой внешностью мужчин этого мира. С Тени мысли перекинулись на Рафа, подарившего мне самый изумительный сад, что я видела. Сумасшедший мальчишка. О чём он думал, придя в твердыню тех, кого наги считают, чуть ли не первородным злом этого мира? Почему решил, что именно сюда я вернусь? Только из-за цвета глаз? Он хоть понимал, как рисковал? Мне даже глаз не надо было закрывать, чтобы вспомнить Рафа.

На стоянке возле норы, когда мы сидели у костра, показывающего мне свой сад и помогавшего собирать яблоки с тяжело опустившихся ветвей. И в той комнате, плотно переплетенный с буро-серой нагиней.

Опять! Опять это чувство ярости! Желание прибить, уничтожить, сделать как можно больнее. Мало я тогда этих гадин приложила. Жаль, вернуться в тот момент нельзя и ещё добавить. Это мое! Как вспомню, аж челюсть сводит. Знали, гадюки, знали, чьи мужья, и что не по доброй воле с ними, что опоенные. И осмелились. Протянули лапы. И почему я их и вовсе по стенам фаршем не размазала? С какой стати церемонилась? Поди, залечили уже свои переломы, и опять рядом ползают.

— Да ну? Девочка моя, а в тебе просыпается собственница! — Мама заливисто смеялась, пока я ошалело хлопала глазами, осознавая, что за мысли гуляли в моей голове. — Значит, фу, грязные и вообще, пошли вон, но мое никто не тронь?

Звонкий, довольный смех мамы и меня заставил улыбаться. Как тогда, когда я замирала, любуясь садом, и читала строки послания моего волшебного садовника, чувствуя, что сердце сжимается, а на глазах появляются слёзы. И, наверное, будь Раф в тот момент рядом, я бы рыдала у него на груди.

Но всю романтику в тот момент разрушил ехидный голос Алиены. Мол, это кто ж тебя, дочка, козой считает, что столько травы заготовил.

Мама сильно изменилась. Исчезла из голоса обреченность и какая-то тоска. Она все чаще смеялась, радостно, открыто. Словно перестала ждать конца и начала дышать полной грудью. Да и понимание, что легендарный род не окончился на ней, сняло с ее плеч огромный груз.

Немного подумав, мама предложила подарить один старинный артефакт. Его изобрела ещё одна из прапрабабок Алиены, у которой были проблемы с зачатием. При постоянном контакте с носителем, артефакт максимально увеличивает возможность деторождения. Как невесело пояснила Алиена, после пережитого, паре канцлера такой подарок, точно лишним не будет.