Призраки истории - Сергей Баймухаметов

А ведь башкиры были подданными России. И Абулхаир понимал, что при любом пограничном конфликте российская власть будет защищать в первую очередь их интересы.

Однако и предводитель башкиров богатырь Алдар осознавал, что дальше так жить нельзя. Они ведь с Абулхаиром дружили, часто встречались, в свое время не кто иной, как Алдар, призывал Абулхаира на башкирское ханство.

Одним словом, оба вождя закономерно пришли к выводу, что эта распря будет длиться вечно, если не принять самых решительных мер.

Единственный выход — и казахам идти в российское подданство, чтобы уже императрица единовластно могла прекратить вековечные стычки на границе, ставшие для двух народов национальным образом жизни. Важнейшую роль в этой исторической акции, повторю, сыграл башкирский тархан Алдар, младший по знатности, не чингизид, но старший по возрасту, опыту жизни. Он сопровождал казахское посольство до Москвы и Петербурга. Именно о нем пишет хан Абулхаир в послании к императрице Анне Иоанновне:

«Этот Алдарбай требовал посланника от нас к Вашему величеству, и поэтому Мы, Абулхаир-хан, с подвластным мне многочисленным народом Среднего и Малого жузов… желаем Вашего покровительства… чтобы с подданным Вам башкирским народом, находящимся за Уралом, жить в согласии, и будем Вашими подданными».

Вот как все было на самом деле. А насколько поучительна сия история нынче, судить читателю.

Мне же остается только добавить несколько слов об императрице Анне Иоанновне. При упоминании ее имени у нас сразу же говорят: «А, Бирон, бироновщина…» И получается, что бироновщиной исчерпываются все 10 лет ее правления. Как будто мало хотя бы того, что в годы ее царствования, благодаря ее дипломатии Российская империя приросла громадными территориями и несметными богатствами на этих территориях! И вообще, прирастала Россия, приобретала, спокойнее всего и лучше всего русские люди жили при Анне Иоанновне и Екатерине Второй. А хуже всего люди жили, больше всего Россия теряла и физически, и, самое главное, нравственно, при Иване Грозном и Петре Первом. Но правители и продажные историки назвали их «великими», и мы несколько веков повторяем за ними, как попки… На радость новым правителям и на потеху всему миру. Так нам и надо, коли своего ума нет.

А если говорить о частностях, то Анне Иоанновне и вовсе уж неизвестному российским людям казахскому хану Абулхаиру обязаны своей историей очень многие и многие. К примеру, хан Абулхаир предложил Анне Иоанновне идею строительства городов-укреплений по новым рубежам. Императрица сразу же его поддержала. Так возникли города Оренбург, Орск и вся Оренбургская линия…

Чудны дела твои, Господи… Как в Англии все, что только можно, связывают с Шекспиром, так и у нас — с Пушкиным. Но ведь Пушкин в действительности имел самое прямое отношение к истории, а вернее, к истории Казахстана!

Пушкин дружил с Алексеем Лёвшиным и печатал Алексея Лёвшина — первого историка казахских степей.

Алексей Ираклиевич Лёвшин, выпускник Харьковского университета, немало лет прослужил в азиатском департаменте Министерства иностранных дел Российской империи, принимал непосредственное участие в степных экспедициях и переговорах с казахскими султанами, набирая там бесценный материал. А затем, в Петербурге и на месте новой службы, в Одессе, приступил к созданию труда своей жизни. И в Петербурге, и в Одессе он дружил, встречался с Пушкиным, старше которого был на два года. Пушкин высоко отозвался о первой работе Лёвшина (об уральских казаках), а затем через поэта Туманского просил у Лёвшина материалы для «Московского вестника» и «Литературной газеты».

Таким образом, первые публикации, отрывки из работы Лёвшина «Об имени киргиз-кайсацкого народа и его отличии от подлинных, или диких киргизов», появились не где-нибудь, а в пушкинской «Литературной газете» в двух номерах от 1831 года.

В них Лёвшин впервые в европейской науке говорит о том, что общеупотребительное название «киргизы» или «киргиз-кайсаки» по отношению к казахам абсолютно неверно.

Публикация была сопровождена примечанием издателя «Литгазеты» О. М. Сомова, в которой он писал, что работа Лёвшина — новый и богатый вклад русских ученых в общеевропейскую науку об Азии, и нет сомнения, что труды господина Лёвшина немедленно будут переведены на иностранные языки…

И действительно, трехтомник Алексея Лёвшина «Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей», вышедший в 1832 году, был тотчас же выдвинут Петербургской академией наук на соискание Демидовской премии, переведен на французский и итальянский языки и пользовался большим авторитетом в кругах ученых. В частности, Александр Гумбольдт в фундаментальном труде «Центральная Азия» упоминает работы Лёвшина как один из основных своих источников. А Чокан Валиханов, споря с Лёвшиным по частностям, тем не менее назвал его «Геродотом казахского народа».

Алексей Ираклиевич Лёвшин умер в 1879 году, прожив 82 года и заслужив высочайшие почести: член Государственного совета, сенатор, действительный тайный советник, кавалер орденов Святого Александра Невского, Святого Владимира, Святой Анны, Святого Станислава и прочая и прочая…

В советские времена имя Лёвшина не было под запретом, в научных трудах ссылки на него не возбранялись. Но! Его фундаментальный труд в Советском Союзе не был издан ни разу!

Во многом эта перестраховка и, как ее следствие, скудность истории Казахстана обусловлены страшным испугом, который вызвали сталинские репрессии 1948 года, когда по обвинению в национализме была практически разгромлена Академия наук Казахстана. И этот испуг преследовал советских историков все годы коммунистического правления. Я хорошо помню, как в семидесятые годы, в пору расцвета казахского исторического романа, нет-нет да в партийных кругах возникали разговоры о «чрезмерном увлечении исторической темой».

А те репрессии были вызваны работой историка Е. Бекмаханова «Казахстан в 20–40-е годы XIX века», в которой восстание 1837–1846 годов под предводительством Кенесары Касымова квалифицировалось как «национально-освободительное движение». Однако верховная власть усмотрела в этом «национализм» с последствиями в виде постановления ЦК, всенародного осуждения и разгона всех причастных, вплоть до опалы великого писателя Мухтара Ауэзова.

С тех пор имя Кенесары Касымова оказалось под запретом. Хан Кенесары — внук Абылая, хана Среднего жуза, принявшего российское подданство в 1750 году. Но если во времена Абулхаира и Абылая казахская степь входила в состав Российской империи на правах самостоятельного ханства, то с усилением колониального давления на степь ханство было упразднено, превращено в Степное генерал-губернаторство. Что и вызвало протест Кенесары, который поднял антироссийское восстание, десять лет полыхавшее на громадных пространствах от Ташкента до Оренбурга и от Тургая до Каспия.

Поскольку наше научно-историческое и общественное сознание до сих пор не определилось с отношением к этому восстанию и его квалификацией, приведу свои резоны. Прежде всего надо сказать то, что до сих пор умалчивалось. А именно: Россия нарушила договор с Казахским ханством! Точно так же, как сделала это с Грузией и Украиной. Ведь Георгиевский трактат и Переяславская Рада, которыми мы все время умилялись и умиляемся, были в одностороннем порядке отменены Россией. Имперская власть упразднила автономию Грузии и гетманство на Украине, превратив Грузию и Украину в Тбилисскую, Кутаисскую и Малороссийскую губернии. Грузия и Украина промолчали, а Казахстан восстал. С юридической и нравственной точки зрения восстание Кенесары было абсолютно правомерным.