Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Ночью с 4 на 5 Августа начали приводить в исполнение сии распоряжения. В Смоленск назначили корпус Дохтурова, который только что оправлялся от болезни и чувствовал еще большую слабость. Главнокомандующий послал спросить его: в силах ли он действовать при обороне Смоленска? Дохтуров отвечал: «Лучше умереть на поле, нежели на кровати». В полночь он сменил Раевского в Смоленске. На усиление Дохтурова назначили дивизии Неверовского и Коновницына и бригаду 12-й дивизии, Колюбакина. Поутру, 5 Августа, 1-я армия заняла возвышения на правом берегу Днепра; вторая отошла за 12 верст по Московской дороге, отправив наперед в разные стороны наблюдательные отряды. Выступая, Князь Багратион доносил Государю: «Надеюсь, что Военный Министр, имея перед Смоленском всю 1-ю армию, удержит Смоленск, а я, в случае покушения неприятеля пройти далее, на Московскую дорогу, буду отражать его»[215].

Дохтуров расставил войска в предместьях, на тех самых местах, которые накануне были занимаемы Раевским, ибо опытом было дознано, как выгодно такое расположение. 24-я дивизия, Лихачева, стала на правом; 7-я, Капцевича, на левом крыле; 3-я, Коновницына, в резерве; 27-я, Неверовского, в Раченском предместье. На правом берегу Днепра, где находились остальные корпуса 1-й армии, устроены сильные батареи, с целью бить во фланг неприятелю, когда он вознамерится штурмовать город. В 8 часов утра послышались первые ружейные выстрелы; к 10 часам на всем протяжении передовых цепей открылся огонь, более или менее поддерживаемый артиллерией, судя по напорам неприятеля, не делавшего в течение утра никаких особенных усилий, хотя, впрочем, несколько раз врывался он в улицы и предместья и захватывал дома, из коих, однако же, его прогоняли. Уже было за полдень; предместья остались за нами: атаки на них были отбиты. К 2 часам неприятель отошел назад на пушечный выстрел; огонь прекратился.

Наполеон все еще ждал, что наши выйдут из Смоленска и примут сражение на пространстве, находившемся между городом и французской армией. Надежда его скоро разрушилась донесением, привезенным с правого фланга, что там заметно движение русских, отступающих от Смоленска по Московской дороге. То была 2-я армия. Марш ее не мог сокрыться от неприятеля, потому что дорога, по которой следовал Князь Багратион, несколько верст идет вдоль Днепровского берега. Наполеон желал лично удостовериться в столь важном известии и поехал на правое крыло, к Шеину острову. Здесь он своими глазами убедился в движении Князя Багратиона, и первой мыслью его было отрезать сии войска от тех, которые находились в Смоленске. Посланы разъезды для отыскания бродов. Несколько французов, въезжавших в реку, для узнания глубины воды, утопили лошадей. Разъезды возвратились с донесением, что не нашли брода, хотя он был версты 4 выше Смоленска. По неимению брода, при невозможности отрезать отступавшие войска, вознамерился Наполеон овладеть Смоленском, как местом для переправы на правый берег Днепра, и велел начать общую атаку. В 4-м часу пополудни единовременно двинулись колонны. Ней шел на Красненское предместье, Даву на Мстиславльское и Молоховские ворота, Понятовский атаковал Раченку и поставил батареи, направленные вдоль Днепровского моста. Часа два держался Дохтуров в предместьях, но наконец принужден был войти в город и расставил пехоту по стенам, а артиллерию по бастионам; только небольшое число стрелков оставалось вне стен. Русские батареи, стоявшие на правом берегу Днепра, на оконечности левого крыла армии, во все это время действовали по неприятелю. Многолюдство дало Наполеону возможность вдруг атаковать все части города, но стены, ограждавшие наших от действия его орудий и ружейных выстрелов, были непреодолимой преградой для неприятеля. Благодаря им урон наш был незначителен в сравнении с ужасной потерей неприятеля. Недаром в старину называли Смоленские стены дорогим ожерельем России. Пыль и дым потемняли воздух; шум и треск заглушали слова и барабаны. Главный натиск был обращен на Молоховские ворота, защищаемые Коновницыным. Возле него был Дохтуров. Немногие из тех, кто окружал наших Генералов, остались невредимы. До какой степени свирепствовал тут убийственный огонь, можно заключить по тому, что надобно было четыре раза переменять 4 орудия, стоявшие у ворот, ибо лошади и прислуга в самое короткое время были истребляемы. Коновницына ранило пулей в руку, но он не оставил сражения и даже не дозволил сделать себе перевязки.

Главнокомандующий начинал беспокоиться об успехе защиты, видя с высот правого берега ожесточение неприятеля и получая от Дохтурова донесения о беспрестанном усилении нападений. Он приказал случившемуся возле него Принцу Евгению Вюртембергскому лично осмотреть происходившее в городе. Принц не успел доехать до моста, как был остановлен новым приказанием: всей 4-й дивизии Его Высочества идти на подкрепление сражающихся. Два полка послал он к Раченке, а с остальными четырьмя пошел к Молоховским воротам. С трудом достиг он места своего назначения: навстречу ему тянулось множество раненых, а на улицах дивизия была осыпаема ядрами. Он подоспел в самую опасную минуту, когда остальные войска Дохтурова, бывшие вне города, возвращались в ворота, в расстройстве, неминуемом следствии кровопролития. Дохтуров велел Принцу Евгению сделать из города вылазку и прогнать неприятеля, засевшего в ближайших к стене домах. Коновницын и Принц Евгений едва могли очистить проход в воротах, после чего Принц выступил за город с 4-м егерским полком. Встреченный жестоким огнем, полк поколебался. Принц бросился с лошади, стараясь восстановить порядок, но еще прежде того несколько храбрых егерей побежали вперед и приняли вправо, в покрытый путь. За ними устремился весь полк и пустил батальонный огонь по неприятелю, бывшему в противолежащих домах. После сего действия французы прекратили покушения на Молоховские ворота[216]. Успех сопровождал русское оружие и на другом пункте, не менее упорно атакованном, на левом крыле, у Раченки, где выгоды местоположения были на стороне неприятеля. Неустрашимость Неверовского, подкрепленного гвардейскими егерями, и искусные распоряжения начальника артиллерии 1-й армии Графа Кутайсова, лично управлявшего действием орудий, восторжествовали над усилиями Понятовского и поляков его. Неоднократно кидались поляки к самым стенам, даже врывались в ворота небольшими толпами, от 15 до 20 человек, с криком: «Да здравствует отчизна!» Ни один из ляхов не возвращался. Пронзенные пулями или штыками, падали ослепленные, среди общего разрушения Европы чаявшие восстановления своей мятежной родины и древнюю столицу Княжества Мономахова дерзавшие называть своим Отечеством. Начальствовавший ими у Раченского предместья Генерал Грабовский заколот гренадером Тобольского пехотного полка.

Бесполезность нападения утомила Наполеона. Он велел идти напролом. Перед головы колонн вывезены батареи. Крепость и толщина стен, воздвигнутых еще Годуновым, противостояли чугуну, но тучи ядер и гранат, полетевших в город из 150 орудий, произвели пожары. Церкви, дома, башни, все, что могло гореть, запылало. Опламененные окрестности, густой, разноцветный дым, багровые тучи, треск лопающихся бомб, гром пушек, кипящие перекаты ружейной стрельбы, стук барабанов, улицы, наполненные ранеными, вопль старцев, стоны жен и детей, целый народ, упадающий на колени с воздетыми к небу руками, – вот зрелище, которое освещали догоравшие лучи солнца. Почитая этот день светопреставлением, а Наполеона Антихристом с воинством дьяволов, жители толпами бежали из огня, между тем как полки русские шли в огонь: одни спасали жизнь, другие несли ее на жертву. Как некогда во Пскове, осажденном Баторием, под ядрами Литовских бойниц, духовенство пело молебны, так теперь в Смоленске, где уже три дня, во время свирепствовавших битв, не затворялись церкви, служители алтарей Божьих совершали непрестанные моления среди дыма, пламени, при неумолкаемом громе ревущих жерл, метавших гибель и смерть. Пылали колокольни и церкви, но всенощное бдение накануне праздника Преображения Господня продолжалось. Никогда более, как в этот вечер, не воссылали молитв ко Всевышнему.