Десять поцелуев, чтобы влюбиться - Мила Любимая

В ближайшие полчаса я излагаю Мирославе историю своих родителей, после чего подруга не устает задавать вопросы и удивляться произошедшему много лет назад. Я её хорошо понимаю. Звучит, как какой-то сериал с канала для домохозяек.

– Маш, все-таки почему ты ничего не сказала?

– Мне было страшно. Я… я просто трусиха.

– Ты не трусиха, – возражает Мира. – Ты очень храбрая и смелая. Ради подруги хранила эту тайну, хотя самой пришлось очень сложно. Жаль, что меня не оказалось рядом, чтобы поддержать в трудные моменты.

Угу. И в этом я сама виновата. Точно трусиха, самая большая на свете.

– Простишь?

– Ну что с тебя, влюбленной дуры взять, – улыбается подруга. – Конечно, прощу.

Затихаем, но продолжаем сидеть в обнимку.

– Конечно, между вами что-то было. Не заметить было сложно. Но я и не подозревала, что ты так его любишь. Что ты вообще его любишь.

Я и сама не подозревала во что и насколько сильно вляпалась. Потом поздно стало. Сделать шаг от ненависти до любви очень легко, а вот выжить после этого дано не каждому.

– Уже и ненавидеть не могу, – признаюсь, а по щекам текут слезы. – Всё равно люблю, словно сошла с ума.

– Все, кто любят – безумны.

Слышим громкие шаги и синхронно поднимаем головы. Тарасов специально топал, как африканский слон, заявляя о своем появлении.

– Секретничаете ещё? – спрашивает Ник. – Невовремя?

– Всё нормально, – отвечаю, украдкой вытирая слезы. – У вас планы, наверное. А я домой поеду.

– Неа, – отрицательно качает головой Князева. – Ты остаешься. Позовем Даню и будем играть в «Монополию».

Судя по всему, Никите сей факт пришелся не по душе, но соседа Миры он стоически вытерпел. Под конец парни даже общались без всякого напряжения. Впрочем, и спровадил он Кощеева так же легко и просто.

– Маш?

– М-м-м?

Мы с Мирой сидим в гостиной перед телевизором и пьем чай с домашним печеньем, которое сами и испекли. Правда в какой-то момент увлеклись разговором и половину печенек сожги.

Я наблюдаю за Лютиком, который как-то очень быстро вымахал. Шерстяной подлец ластится то ко мне, то к Мире, выпрашивая лакомство. Смотрит ещё так, что ни одного шанса устоять перед ним нет.

– А Дима ведь изменился.

– Да.

– Ник сказал, что тогда он не хотел спорить, – Князева задумчиво прикусила нижнюю губу.

– Но поспорил.

– И что? Ты его никогда не простишь?

– Никогда.

– Что ж, – Мира поставила свою кружку на журнальный столик и Лютик мгновенно засунул туда свой любопытный нос. – Тогда тебе нужно перестать себя изводить.

– Наверное, ты права.

– Отпусти его. Если простить не получается, то хотя бы не держи. Может, тогда встретишь хорошего парня без груза прошлого.

– Ага, я уже пробовала метод «клин клином».

– И как?

– Мы расстались друзьями.

– Да уж…

Да уж, согласна. Никак по-другому и не назовешь.

Просто моя любовь – это не свет и не тьма. Моя любовь – это пустота.

Глава 60 – Это гребаное волшебство

Август следующего года

Маша

Обычно на свадьбах от ужаса и паники принято трястись невесте, но уж никак не её подружке.

Вот только Мира выглядит более спокойной и сосредоточенной, чем я. У неё всё под контролем.

Почему же? Что со мной творится?

Да очень просто, даже банально. Я не видела Диму Сотникова ещё с выпускного. Сколько времени прошло с тех пор?

Чуть больше года.

Три невыносимо долгих четырнадцать месяцев, четыреста двадцать пять дней и десять тысяч сто семьдесят шесть часов, которые так скучала по нему.

Неудержимо, безбожно скучала!

Мечтала хоть где-то с ним столкнуться. Первое время отслеживала его социальные сети, но Сотня там почти не появлялся. Никаких новых постов, фотографий или отметок. Полнейшая пустота. Потом оставила это дело, перестала вскрывать острым ножом едва зажившие душевные раны.

Мы закончили университет, защитили дипломы и разошлись, как в море корабли.

Да, у нас есть общие друзья. Но мы умудрялись никак не пересекаться. Когда я встречалась с Мирой и Ником, Дима находился то в отъезде, то занимался рабочими делами, то ещё чем-то. Он словно избегал меня. Да и я не рисковала подойти к нему ближе, чем позволяла моя безопасная зона.

Что чувствовала при этом? Непонятно, я не знаю. С одной стороны, это правильно, а с другой… как быть с этой пугающей жаждой видеть его?

Я всё ещё одержимо любила его. Всё еще.

Боль стала слабее, она практически полностью притупилась. Жизнь не заканчивалась, она продолжалась. Я шагнула в новое будущее, оставив за спиной и Диму, и свою любовь к парню с сапфировыми глазами. Пусть тянуло к нему сильной магией, пусть каждую секунду хотелось взять и послушать своё сердце, а не мозги.

Но Мира была чертовски права:

«Если простить не получается, то хотя бы не держи»

С Игнатом у нас получилось остаться хорошими друзьями. Мы довольно часто гуляли вместе, ходили в кино, как раньше. Рори и Ян всё так же полыхали огнем противостояния, упорно делая вид, что на дух не переносят друг друга. Особенно после того злополучного поцелуя в кофейне. Но все мы знаем, что между ними происходило на самом деле.

Лето после четвертого курса провела частично у бабушки, частично с родителями. У нас в семье произошло пополнение – в июле на свет появилась моя сестренка Ульяна. Мама с папой такие счастливые, я безумно рада за них. Уле сейчас уже годик и один месяц, она милая, очаровательная и очень разговорчивая. Несмотря на то, что в её запасе пока не так много членораздельных слов.

В октябре устроилась на работу в новый импринт одного из ведущих книжных издательств. Сначала на должность литературного редактора, а потом мне предложили перевод в художественный отдел. Я очень люблю свою работу, в каждую книгу вкладываю душу. С особым трепетом подбираю иллюстрации и референсы, выбираю для книги правильное оформление, раскрывающее её сюжет.

Несколько раз пробовала отношения.

Всего три свидания с разными парнями, которые не зашли дальше поцелуев и походов в кино. Возможно, просто ещё не нашла правильного, нужного мне человека. Потому я оставила попытки найти себе бойфренда и решила плыть по течению.

Зато у Миры и Никиты всё сложилось прекрасно.

Сначала они жили на две квартиры, потом очень быстро съехались. Через три месяца после окончания университета Тарасов увез мою подругу в Париж и сделал ей предложение на самой высокой точке Эйфелевой башни. Чёртов романтик. И, конечно же, Мира сказала ему