Мышеловка для бабочек - Алексей Мальцев

– Не говори ерунды. Его возвращение невозможно…

– Давайте выйдем на улицу, – неожиданно предложил парень. – Там сразу станет всё ясно. Если боль пройдёт – значит, прав я, а если останется – значит, правда за вами.

– А это мысль, – оживился Бронислав, сняв с крючка плащ и быстро накинув его на плечи. – Я, кстати, собирался достать рантепс. Пусть коллеги колдуют пока над Валентинычем, а мы с тобой тем временем…

– Что, простите, вы собирались достать? – переспросил врач со «скорой», выходя из комнаты со стаканом воды, в котором растворялась таблетка. – Рантепс, кажется, вы сказали?

– Именно так, – разъяснил за Бронислава парень, забирая у доктора стакан. – Спасибо за лекарство.

С этими словами он в несколько глотков «опрокинул» раствор внутрь. Бронислав в это время уже вышел из квартиры.

Когда Торичео закончил пить, и протянул стакан обратно, никто его у него не принял. Зрение с трудом сфокусировалось на знакомом силуэте, появившемся из кабинета профессора. Стакан выпал из дрогнувшей руки.

– Ну, привет, крестничек. Не ожидал?

– Ты?… Вы?…

Перед ним стоял он сам в каких-то лохмотьях, вместо левого глаза дёргалось туда-сюда отвратительное зеленовато-жёлтое бельмо.

Доктор успел пройти почти два квартала, когда слегка запыхавшийся Торичео догнал его. Тёмные очки делали парня похожим на Джеймса Бонда.

– Не знаю, как у вас, – радостно отрапортовал он, – а у меня голова прошла. Словно и не болела. Это о чём говорит?

– У меня, вроде, тоже… Кстати, зачем тебе солнцезащитные очки? – поинтересовался Бронислав, и тут же осекся. – Хотя, можешь не отвечать. Яркий свет раздражает, поэтому при головной боли хочется его притушить немного.

– Приятно иметь дело с доктором!

– Кстати, если у тебя прошла головная боль, мог бы и остаться, – заметил Бронислав. – Там твои будущие коллеги, твой учитель без сознания. Как ты можешь так поступать? Нехорошо, когда квартира без хозяина. Не по-человечески как-то.

– Так хозяин-то как раз пришёл в сознание, – невозмутимо заметил Торичео. – Перед самым моим уходом. Они собрались дефибрилляцию делать, а он глаза открыл. Представляете кадр!

– И увидел, как его любимый ученик Васятка его покидает, – злорадно заметил Бронислав, пытаясь поймать такси. – Ладно я, чужой, в принципе, человек. Ну, а ты-то! Я возьму у Маринки рантепс и мигом вернусь.

– Я ни разу его не видел, мне интересно, какой он из себя, – «талдычил» паренёк, усаживаясь сзади доктора в такси. – Хоть одним глазком взглянуть!

– Кстати, где ты достал такие классные очки? – Доктор протянул руку назад. – Разреши взглянуть и примерить. Я слабость питаю к таким вещам.

Внезапно он почувствовал сильное головокружение. Никогда его не укачивало в транспорте. Впрочем, он никогда в нём и не ездил после стольких вспышек альфа-контура и переходов из видимого состояния в невидимое.

Торичео неожиданно попросил водителя остановиться.

– Ты передумал ехать за рантепсом? – поинтересовался Бронислав, морщась от нарастающего головокружения.

– Живот скрутило, – пояснил сдавленным голосом его подопечный, освобождая салон. – Боюсь, не доеду. Здесь, видите, вокзал, до туалета добежать бы. А вы меня не ждите – видимо, не судьба мне рантепс увидеть. Я потом вернусь к Валентинычу.

Бронислав какое-то время глядел ему вслед, пока парень не затерялся в привокзальной суете, потом буркнул водиле «поехали», после чего надолго уставился на крышку «бардачка». Словно на ней был написан ответ на вопрос – что его так насторожило в поведении Торичео.

Уже у самого дома Марины доктор поймал себя на том, что совершенно не чувствует головокружения, которое буквально «терзало» его на вокзальной площади.

Не странно ли?!

Расплачиваясь с водителем, Бронислав обнаружил на себе совершенно незнакомый плащ, в карман которого кто-то предусмотрительно положил бумажник с множеством не только купюр разного достоинства, но и кредиток различных банков. В прихожей Жиделя Бронислав накинул то, что подошло ему по размеру. Поскольку очень торопился, и сильно болела голова. Крайне подозрительное совпадение.

Стоя с бумажником перед подъездом, он неожиданно понял, что его насторожило в поведении Торичео на вокзальной площади: для того, чтобы сходить в туалет, нужны деньги, а парень о них даже не вспомнил! Своих в тот момент у него точно не было, значит.

Либо он не собирался в туалет, либо.

И дефибриллятора у приехавшей бригады Бронислав не помнил. Не слишком ли много совпадений?! И эти очки, которые парень так и не снял, и это головокружение, навалившееся в тот момент, когда доктор протянул руку за очками. Какая жуткая, неестественная деформация причин и следствий!

Неужто Торичео прав, и головная боль в квартире – отнюдь не игра сосудов и нервов, а реакция на присутствие архивариуса? Но как Даниле-мастеру удалось соскочить с крючка? В смысле, со стены Мышеловки?

Ещё в памяти всплыли слова профессора о том, что рантепс необходимо закапывать в землю не меньше чем на полтора метра. При меньшей глубине Васятка из будущего его может почувствовать и найти.

Если архивариус. «почувствовал» близость рантепса и под предлогом того, что ему надо в туалет, «отделался» от доктора.

Что происходит с докторской памятью после всех этих профессорских опытов? Каким образом Торичео мог трансформироваться в «архивариуса»?

Парень догнал его уже на улице и напросился ехать с доктором под предлогом того, что никогда не видел такую вещь, как рантепс. Но ведь рантепс должен быть у Марины, к которой он и поднимался, собственно!

Или не у неё?

Доктор осмотрелся, почесал затылок. Никаких признаков приближающегося апокалипсиса не наблюдалось: майское солнце улыбалось с голубого неба, клейкая листва распускалась на тополях.

Профессору удалось предотвратить конец света? Или радоваться пока рано?

Оказавшись в лифте, доктор почему-то вспомнил события той злополучной ночи… Когда он, оставив машину на стоянке, ничего не подозревая, готовый в лепёшку разбиться ради своей возлюбленной, поспешил к ней.

А выходя из кабинки, увидел этого. Ван Дамма… этого Кирилла. Оказывается, у них с Мариной в прошлом что-то было, и чтобы доктор не мешал этим воспоминаниям, ему Ван Дамм «выгравировал» тавро в области левой скулы. Правда, не раскалённым металлом, но всё равно – весьма запоминающееся.

Сколько он ни звонил, за дверью не угадывалось никаких движений.

«Интересно, где может она задерживаться, – подумал доктор, взглянув на часы. – Рабочий день давно закончился. К тому же её пацан просто обязан быть дома и учить уроки!»

Выходя в расстроенных чувствах из подъезда, едва не споткнулся на ровном месте.