Перекресток пяти теней - Светлана Алексеевна Кузнецова

— Кажется, когда-то ты уже спрашивал.

— И ты назвал точную дату.

— Вздор. Знай я день и час, не пришлось бы Алексею выколупливать меня их лаборатории.

— И тем не менее, я жду ответа.

Некр ожег его взглядом, встал, развернулся и вышел за дверь, не говоря ни слова.

Мысленно ругался он все время, что спускался по лестнице, подхватывал трость и шляпу и отправлялся в парк под проливной дождь. Его Некр не замечал с упорством, достойным лучшего применения. За свою долгую жизнь он повидал многое, но к странной особенности рыцарской братии загонять себя в могилы так и не привык. Как вообще можно вредить злонамеренно себе любимому? И ведь Роман в его глазах никогда не был фанатиком. Наоборот, в прежние времена, когда они общались более плотно, частенько посмеивался над зашоренностью мозгов некоторых мастодонтов и одиозностью орденских правил. И вот он, один из немногих важных Некру существ, наступает на такие грабли. Хотелось бы думать, будто ему запудрили мозги, но в существование библиотекаря не верилось.

С ветки сорвалась давно набухавшая тяжелая капля, с противным «бум» приземлилась на поля шляпы, а затем скатилась на плечо. Словно некто иной, большой и невидимый, одобрил стремление глупого некроманта успокоить душевную бурю и включить голову.

«Допустим, одному из глав орденского совета Роман отдавил ногу… — продолжил размышлять Некр, — нет, мелочно. Стоит признать, рыцарями становятся не просто так, необходима определенная склонность сознания, некое внутреннее благородство, которого, например, я, глава Гильдии некромантов, лишен практически полностью. Даже предскажи какой-нибудь безумный оракул, что Роман поставит мир на грань новой войны, убивать столь цинично его не стали бы. Однако имелся тот, кто отправил его ко мне во время того призыва, — тотчас напомнил себе он. — Из-за него погиб Алексей. Возможно и мое проклятие этот кто-то предвидел? Только вряд ли гибель не самого сильного рыцаря и мой возможный уход в иной мир сможет повлиять на историю всего мира».

— Разрушение мечты, за которое стоит понести наказание… — произнес Некр вслух, оценил звучание каждого слова, масленый пафос фразы и фыркнул, неприязненно поморщившись. Воистину, только заурядный и недалекий рыцарь мог проникнуться подобной чушью. Однако вся загвоздка состояла в том, что назвать Романа таковым не поворачивался язык. А кроме того именно Некр провел его через инициацию. И не просто так он сразу после этого отошел в сторону: боялся вырастить из рыцаря некроманта, не желал обзаводиться полу-учеником, возможно, совершив ошибку или наоборот, уберегая от разрушения давно состоявшийся жизненный уклад. Рыцари и некроманты, метаморфы, ведьмо-колдунская братия создавали баланс. Его смещение уже ни единожды ставило мир на край, стирала с лица планеты цивилизации, не говоря уж об отдельных народах или видах.

Дождь усилился. С учащенной скоростью забарабанили по шляпе капли, мерзостная стылая сырость повисла в воздухе, забиваясь в нос и горло. Дворник заметил приближение некроманта, но не спешил выходить из сторожки и открывать калитку. Ждал до последнего: вдруг странный визитер передумает и направится к дому, чтобы переждать непогоду там.

— Не дождешься, — прошипел Некр себе под нос. Он давно научился прятать свою суть, выглядеть элегантно, окружать себя ореолом загадочности, присущим всем, кто имеет дело с потусторонним. Однако иногда она вырывалась наружу, пугала обыкновенных людей, заставляла их вздрагивать, хвататься за сердце и мерзнуть даже в летний зной. Сейчас ему было плевать на это, на дождь и порывистый ветер, стоял ли над нелюбимым городом серый день, сумерки или ночь. Романа он спасет — в этом не имелось ни малейших сомнений, только время поджимало.

«Допустим, играли не столько против него, сколько против меня, — решил зайти с другого конца интриги Некр. — Врагами жизнь не обидела. Могли просто попытаться уколоть, нащупав даже не слабость — намек на нее. Вряд ли это Орден, им, скорее всего, манипулировали. Вернее, одним из магистров, вряд ли всем советом».

Магических кланов ведь когда-то существовало великое множество, но со временем одни уходили в небытие, другие распадались и не собирались снова. Словно скала, противостоял всем штормам Орден, во главу угла ставивший интересы человечества. Несколько тысячелетий назад под влиянием одного их библиотекарей, решивших, будто людям необходима единая религия или хотя бы не столь огромное их количество, как было, он раскололся на несколько ветвей. Выжила в результате та, которая оставила любые попытки играть на чужом поле. И поделом. Упаси вышние силы Явь от нового витка крестовых походов.

Гильдия некромантов не придерживалась какой-либо одной политики. Существовало правило не вредить друг другу, но лишь потому, что предательство противоречило самой некромантической природе. Конкуренция, естественный отбор, борьба за место под солнцем, партнера покрасивее и кусок пожирнее — удел живых или тех, кто способен плодить потомство. Им же делить нечего, а жизнь, пусть и долгая, слишком мала, чтобы разменивать постижения законов бытия обоих миров на суетную возню. Гильдейцы справедливо считали себя выше остальных кланов и людей. Они являлись вечными стражами границы потустороннего и одновременно принадлежали обоим мирам.

Кто еще?.. Метаморфы — мощные, сильные, хитрые, коварные, способные, как волки, выступать и в команде, и поодиночке. Люди от малого ума напридумывали всякой чуши про эти создания, вкладывая в них свои представления об иерархическом обществе, альфа-самцах и кровожадности. Вздор. Именно у метаморфов конкуренция цвела во все поля. Они тоже стояли на границе и наполовину принадлежали иному миру, только не потустороннему, а природы, инстинктов, рефлексов. Даже некроманты, более всего ценившие холодный расчет и критический образ мышления, нет-нет, а теряли челюсти, слюни, себя, когда поблизости проходила рысь или волчица, — более сексапильных женщин и представить невозможно.

Ведуньи. Они же жрицы, они же ведьмы, они же музы, нимфы, черт не разберет кто еще. Они, в противоположность метаморфам, предпочитали придерживаться разумности. Сплошь эмпатки, способные видеть суть людей и вещей. Интриговали, но не дальше собственных интересов. Колдуны и колдуньи — все тоже, только иными средствами: не с помощью внутренних резервов, а материальных составляющих этого мира и законов.

Библиотекари — вот кто действительно играл по-крупному. Все войны, глобальные эксперименты, переселения народов, становление культов — их рук дело. Знания копили жадно, магии практически были лишены (или тщательно скрывали возможности, с них сталось бы), свою задачу — вырастить нового человека — позиционировали как единственно верную, не чувствуя большой разницы между простыми смертными и сверхами. Эдакие несостоявшиеся демиурги с руками даже не по локти, а по плечи в