Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф

войском высадиться на финикийское побережье, а Ирод уже тут как тут, с подарками и продовольствием. Он селит уставших путников в прекрасно подготовленные апартаменты. И следит, чтобы у них имелось все, что необходимо для предстоящего перехода через пустыню. И провожает Октавиана точно так же, как шесть лет назад провожал Клеопатру, хотя в эту сделку вкладывает душу и средства. Он выделяет Октавиану сумму, равную четырехлетнему доходу Клеопатры от Иерихона (логика понятна: иудейский царь хочет, чтобы римляне увидели, «что доставшиеся Ироду владения ничтожны в сравнении с оказанными им услугами» [32]). В начале лета Октавиан отправляется прямо в Пелузий, не отвлекаясь на осмотр достопримечательностей. Здесь Ирод с ним прощается. Римский император хочет напасть на Египет одновременно с двух сторон – из Сирии и Ливии, для чего собирается мобилизовать бывшие легионы Антония на Западе.

А в Александрии Клеопатра все живет «странной, дикой жизнью» [33] с Антонием, без которого ей не возродить империю Птолемеев и из-за которого она попала в такое отчаянное положение. Возможно, зимой прошел очередной тайный раунд переговоров. Хотя рассказы Плутарха и Диона в других местах очень сильно разнятся, здесь оба историка сходятся в том, что Октавиан пересек восточную границу Египта без малейших затруднений, потому что Клеопатра тайно этому способствовала. Да, оба они, видимо, опираются на один недружелюбный к царице источник; измена Клеопатры – весьма продуктивная тема, на которой любой римский писатель может спокойно паразитировать веками. Вполне вероятно, что она ведет двойную игру, приняв неизбежное и выторговывая себе снисхождение. Она и раньше бывала прагматичной до безжалостности. Сейчас ее интересы существенно расходятся с интересами Антония. Максимум, на что он может надеяться, – красивый последний бой. Она же борется за сохранение династии, если не страны. (По версии Плутарха, царица, с одной стороны, подкупила полководца в Пелузии, чтобы он сдался без боя, а с другой – позволила Антонию перебить всю семью этого полководца за его трусость [34]. И естественно, обвинения в ее измене не помешают потом Октавиану утверждать, что он взял Пелузий приступом) [35]. Клеопатра знает, что не может ничего противопоставить военной мощи Октавиана. Сложно тут не задуматься об уступках, если не об измене. Как недавно она не дала своим сторонникам в Верхнем Египте подняться на ее защиту (объясняя это тем, что не хотела ненужных смертей; на самом деле она могла все еще надеяться на переговоры), так и теперь она отговаривает александрийцев от сопротивления. Дион приписывает ей еще один мотив, менее вероятный. Он утверждает, что царица поверила словам Фирса о безумной страсти к ней Октавиана. Чем Октавиан, в конце концов, отличается от Цезаря и Антония? Дион настолько одержим тщеславием Клеопатры, что забывает: вообще-то она еще и опытный политик. Она сдала Пелузий, пишет он, потому что «надеялась получить не только прощение и власть над египтянами, но и Римскую империю в придачу» [36]. От Клеопатры, казалось бы, можно ждать умного поступка, Дион же приписывает ей явную глупость. Она борется за свою жизнь, свой трон, жизнь своих детей. Она правила два десятилетия и успела избавиться от иллюзий. Она понимает, Октавиан влюблен не в нее, а в ее богатство. В свою усыпальницу Клеопатра приказывает перенести драгоценные камни, украшения, предметы искусства, деньги, одежду, корицу и благовония – жизненная необходимость для нее, роскошь для всего остального мира. Также сюда приносят и массу горючих материалов. Если ей суждено погибнуть, сокровища Египта погибнут вместе с ней. Октавиану даже думать об этом невыносимо.

Когда Октавиан подошел к Александрии, Антоний вдруг почувствовал яростный прилив энергии. Во главе очень скромных сил он встретил вражеский авангард на окраине города, в нескольких километрах от Канопских ворот. Армия Октавиана истощена долгим походом. Конница Антония одерживает победу и гонит противника до самого его лагеря. Победитель на бешеной скорости мчится в Александрию с прекрасными новостями: «Гордый победою, он возвратился во дворец, поцеловал, не снимая доспехов, Клеопатру и представил ей воина, отличившегося больше всех» [37]. За смелость Клеопатра награждает молодого человека в запыленных доспехах золотым панцирем и шлемом. Тот с почтением и благодарностью принимает дары, а ночью перебегает к Октавиану. Невозмутимый Антоний снова пытается подкупить людей Октавиана, тем более что некоторые из них – бывшие его люди. Также он посылает бывшему шурину приглашение на поединок. На этот раз ответ приходит: Октавиан скупо замечает, что Антонию открыто много дорог к смерти.

Тогда Антоний решает атаковать одновременно на суше и на море. Этому предшествует мрачный ужин вечером 31 июля. Октавиан стоит лагерем у восточных ворот Александрии, недалеко от ипподрома. Его флот бросил якоря прямо за гаванью. Гиперактивный город как-то пугающе спокоен. Во дворце Антоний, окруженный друзьями, предлагает слугам вволю пить вино. Завтра, говорит он, у них уже не будет такой возможности, ведь явится новый хозяин, а он, Антоний, «ляжет трупом и обратится в ничто» [38]. Снова друзья его плачут. Он утешает их. Он не поведет их в бессмысленный бой. Единственное, чего он хочет, – славной смерти. На рассвете 1 августа Антоний выводит остатки своей пехоты за городские ворота и размещает их на холмах, с которых удобно будет наблюдать за морским сражением. За ними – притихшая Александрия. Полководец неподвижно стоит в лучах встающего солнца. Его корабли подплывают прямо к кораблям Октавиана – и приветствуют их, подняв весла. Флот противника делает то же. Антоний с берега наблюдает за мирно идущими в гавань галерами, теперь они все – одно целое. Не успевают корабли выстроиться в линию, как дезертирует и его конница. Пехота вступает в беспорядочный бой. Он в ярости мчится назад, в город, врывается во дворец и кричит, «что Клеопатра предала его в руки тех, с кем он воевал ради нее» [39]. Обвинение сродни его состоянию в данный момент. Дион же понимает эти слова буквально и снова ставит под сомнение честность Клеопатры. Конечно же она его подставила, вынудив корабли перейти на сторону врага. Она заодно с Октавианом. На самом деле исключить этого нельзя. Царица вполне могла использовать свой последний ресурс, которого не было у Антония, – она все еще была в неплохой позиции для переговоров, – чем думать о нем. Надо сказать, что наши летописцы эмоциональнее реагируют на этот эпизод, чем он здесь описан: Дион в восторге от измены, Плутарх – в отчаянии. Только сейчас запаниковав, город переходит в руки Октавиана [40].

Предавала Клеопатра Антония или нет, но она явно не ждала его возвращения. Она уже достаточно слышала его стенаний. С нее довольно.