Путь генерала - Валерий Афанасьев

Десятникам – пожизненное освобождение от налогов при доходе до пятнадцати золотых в год. Угощение за счет казны пять раз в году в дни государственных праздников.

Рядовым – земельные участки до пятидесяти десятин в пожизненное безрентное пользование в приграничных районах.

Троменик-миротворец»

– Ого! Это серьезно! – сказал Олд, выслушав Лодика, который читал документ. – С такой бумагой у нас куда больше шансов на успешный набор добровольцев. Доход в тридцать золотых в год хотя и невелик, но не так уж и мал и сопоставим с доходом от небольшой мастерской или маленькой лавки.

Остальные одобрительно зашумели.

– А этот указ распространяется на тех, кто уже состоит в легионе? – задал вопрос один из десятников. Судя по дружному шуму, это интересовало всех.

– Указ распространяется на всех легионеров, – ответил Арт.

– Эх, почему я не сотник! – шутливо сказал один из десятников.

Легионеры рассмеялись.

– Зато пять раз в году можешь рассчитывать на бесплатный пир!

– Это тоже неплохо, – согласился спросивший, – но лучше я буду надеяться на повышение.

– Все, хватит об этом, – прервал дискуссию командир. – С указом все понятно. Какие будут предложения по делу?

– Основной набор надо проводить в столице, – предложил Лодик.

– О других городах тоже не стоит забывать, – сказал Олд. – Поделим людей на небольшие группы и разошлем по городам.

– Все это сделаем, согласился Арт, – но я вот о чем подумал. В селах почти не проводится набор. Вербовщики там бывают лишь проездом, не останавливаются.

– А чего там останавливаться? – удивился Олд. – Народу – с городом не сравнить!

– Тем не менее. Во всех селах, через которые будут проезжать вербовщики, пусть останавливаются на час и оглашают указ. Для сельских жителей безрентные участки земли, пусть и в приграничных районах, будут хорошим аргументом.

– Будет сделано, эр генерал, – произнес Олд с некоторой гордостью. Новое звание командира было воспринято легионерами с воодушевлением.

– Группы сформируешь ты, эр лейтенант, – обратился Арт к Олду.

Тот расплылся в широкой улыбке. Ему только недавно присвоили лейтенанта, и он рад был слышать такое обращение.

Не так давно Саша обратился к королю по поводу званий. Ответ оказался даже лучше, чем он ожидал. Присвоить чин лейтенанта генерал Арт мог теперь и сам, а вот капитанский требовалось утверждать у его величества.

– Меня больше беспокоит вопрос с лошадьми, – сказал Лодик. – В связи с войной кони в королевстве изрядно подорожали.

– Значит, надо купить их за границей.

– К тому и веду. Весь вопрос в том, где именно.

– Здесь я рассчитываю на тебя, дружище, – заверил Арт.

– Дешевле всего было бы купить лошадей у соотечественников наших друзей-лироков, но нужное нам количество сложно будет набрать в их краях. Племена их разрозненны, придется иметь дело с несколькими поставщиками сразу, а это долго и сложно. Лучше купить коней в Ринке, а еще лучше – в Тивании. До нее подальше будет, но там спокойнее да и цены меньше.

– Лодик, этим придется заняться тебе самому. Вопрос серьезный. Людей бери с собой столько, сколько надо.

– Непростое это дело. Если будем гнать табун по зиме, надо ставить промежуточные загоны и кормовые базы. А до весны ждать никак нельзя.

– Нельзя, – согласился Арт. – Будем организовывать зимний перегон. Подготовь подробный план, позже обсудим его отдельно. А сейчас расходимся.

Полная забот зима пролетела. Вновь сформированный корпус генерала Арта, рассредоточенный по приграничным крепостям, к весне стал стягиваться в один кулак. Местом сбора легионеров командир определил крепость Тидар.

Зима не прошла даром. После того как в отвоеванных крепостях оставили гарнизоны, в распоряжении Арта оказалось девятитысячное войско, из них – полторы тысячи конников вновь сформированного кавалерийского отряда. А с людьми Арантье корпус насчитывал десять тысяч.

Довольный Фонтен с пришедшей весной хотел вернуть к себе тысячу капитана Арантье. Арт просил этого пока не делать, мотивируя это тем, что кавалеристы Фонтена – лучшие, а во вновь сформированном отряде в основном новички, которым еще учиться и учиться. Кто сумеет научить их лучше, чем кавалерия первой тысячи Фонтена.

Аргумент был серьезный. После недолгого раздумья Фонтен согласился оставить в распоряжении Арта кавалерию Арантье до середины лета.

Другие вопросы решить так же легко не удавалось.

– Нет, нет и нет! – кричал генерал. – Это уже слишком! Я и так согласился оставить тысячу Арантье!

– На время, эр генерал, – возразил Арт.

– А ты хотел бы насовсем, эр генерал? – въедливо спросил Фонтен.

– Хотел бы, но понимаю, что это невозможно. Поэтому и прошу о переводе.

Фонтен нахмурился, надул щеки и покраснел.

– Так я и знал, что ты отплатишь мне неблагодарностью.

– Я? – удивился Арт. – Напротив, эр генерал, я считаю тебя талантливым полководцем. Кавалерия Фонтена – лучшая в королевстве.

– Так почему же ты просишь перевести к тебе во вновь сформированный кавалерийский отряд моих сотников?

– Потому и прошу. Кто поведет в бой необученную молодежь? Эр генерал, у тебя лучшие сотники лучшей кавалерии.

Фонтен немного подобрел. Все-таки заслуженная похвала попала в цель.

– Это не значит, что я их должен отдать.

– Хотя бы заместителей сотников, – не сдавался Арт, – и толкового лейтенанта, которому можно поручить командование тысячей.

Фонтен на минуту задумался. Сомнения явно отразились на его лице.

– Нет, не могу, – наконец вздохнул он.

Арт понимал генерала. Наверное, на его месте он точно так же отстаивал бы своих людей.

– Мы делаем общее дело. Если керберийцы прорвутся на юго-востоке, то все королевство окажется под ударом.

– И не надо давить на мой патриотизм! – сказал генерал.

– Его величество наверняка одобрил бы такой расклад сил. – Легионер пустил в ход последний козырь.

Фонтен замолчал, обдумывая просьбу Арта.

– Сэт с тобой, бери десяток людей. Кого именно – согласуй с Арантье.

– Два десятка.

– Полтора. И покончим с этим.

– Эр генерал, ты истинный патриот королевства.

– Будешь с вами патриотом, – проворчал Фонтен.

Пару дней он выказывал Арту свое явное неудовольствие, а затем успокоился, этот шумный большой человек просто не мог злиться долго. Порой он был грозен, безусловно, опасен и порывист, но открыт и незлопамятен. Фонтен предан короне, суров с ее врагами и снисходителен к ее друзьям.