Миледи и притворщик - Антонина Ванина

Никто до меня в Аконийском королевстве ещё не видел Чахучан, Жатжай и Санго в цвете. Да что и говорить, про них вообще мало что знали. А теперь в газетах и журналах только и делали, что писали о выставке. Журналисты атаковали меня с просьбами дать интервью, но издатель запретил мне на время общаться с прессой и выкупил права на альбом с моими эксклюзивными фотографиями и заметками о путешествии.

Несмотря на высокую цену, тираж разлетелся за несколько недель и его вынуждены были допечатывать. Права на издание купили даже тромцы. И это меня ужасно радовало, ведь в предисловии к альбому я написала целое посвящение человеку, который многому меня научил, а главное, вселил уверенность, что я не пропаду в горах, обязательно выживу и вернусь домой – знаменитой путешественнице Шеле Крог. Надеюсь, семейные проблемы не успели отбить у неё интерес ко всему неизведанному, и однажды она прочитает эти строки и узнает обо мне, её верной последовательнице.

А ещё мне очень хотелось написать много добрых слов человеку, благодаря которому я выжила и вернулась назад, но редактор сказал, что для сарпальского богомольца хватит и пары строчек. Он ведь никогда их не прочтёт.

А я по-прежнему думала о Шанти, вспоминала о проведённых рядом с ним днях, всякий раз пролистывая альбом. Пусть его портрет и не напечатан в главе о посещении Кутугана, зато у меня есть фотоснимок Шанти возле руин храма Азмигиль. И этот снимок только мой, только для меня. Больше его никто не увидит. Как и я больше никогда воочию не увижу Шанти.

Впервые за год я отважилась вернуться в отчий дом. Не просто так, а с умыслом.

Мама была несказанно удивлена, когда я сама позвонила ей, да ещё и напросилась на семейный обед в выходной. Кажется, она на миг даже потеряла дар речи, а после с испуга согласилась меня принять. Да, слишком давно мы не виделись, и ещё больше времени не говорили по душам – без нравоучений, претензий и обид.

Предвкушая своё триумфальное возвращение, я взяла в прокате автомобиль, что за четыре часа домчал меня из Фонтелиса в Эрминоль.

Обед из четырёх блюд меня интересовал куда меньше, чем сами родители. Отец за столом то и дело делился последними биржевыми новостями, мама – сплетнями из жизни соседей-аристократов. У меня же была припасена совсем иная тема для разговора.

– Папа, я приехала к тебе не с пустыми руками, – улучив момент, объявила я.

– Я так и знал, – отложив столовые приборы, он выпрямился и смерил меня горделивым взглядом, – наконец-то у тебя есть для нас приятная новость.

– Кстати, – тут же встряла мама, – а почему ты приехала одна? Я думала, ты будешь с графом Гардельским.

– При чём тут граф, мама? Я приехала к вам, чтобы просто пообщаться. По-семейному. И кое-что подарить.

Одно упоминание Эжена Гардельяна резко испортило мне настроение. Но я же не ради очередной ссоры навестила родителей, так что можно немного потерпеть и промолчать.

Мне пришлось отложить салфетку и выйти из-за стола, чтобы в передней отыскать свою сумку и вынуть из неё папку с очень важными документами.

– Вот, папа, – торжественно объявила я, положив перед ним бумаги на стол, – здесь твоя давняя мечта. Одна твоя подпись, и она станет явью.

Отец с недоверием посмотрел на меня, потом принялся изучать документы. А меня охватил мандраж, даже кончики пальцев начало покалывать от волнения.

– Что это такое, Эмеран?

– Дарственная на винодельческое поместье в Тарси. То самое, что сто лет назад принадлежало двадцатому герцогу Бланшарскому, но было продано им за долги. То самое, где по сей день выпускают коньяк "Закат в Эрминоле" по технологии, которую придумал пятнадцатый маркиз Мартельский. Это поместье – достояние нашего рода, рода Бланмартелей. И теперь оно снова принадлежит нам, папа.

Отец явно не поверил мне и потому начал лихорадочно перелистывать страницы договора, чтобы отыскать подвох. А его здесь не было.

– Нет, я не понимаю, – растеряно произнёс он, – что значит, поместье в Тарси снова принадлежит нам? Каким образом?

– Я выкупила его, папа. У виконта Клодонского. Его в последние годы больше интересуют моторные двигатели и их производство, а не виноградники, так что он с радостью уступил поместье мне. А я, в свою очередь дарю его тебе, потому что Тарси должен принадлежать только герцогу Бланшарскому. Пускай сто лет поместье находилось в чужих руках, но теперь у нас появился шанс всё вернуть на круги своя. Папа, наш род начинает отвоёвывать себе всё то, что было утеряно предшествующими поколениями. Мы на пути к восстановлению былого величия рода Бланмартелей. Однажды земли герцогства снова будут принадлежать только нам.

Ладно-ладно, эту духоподъёмную речь я сочинила специально для отца, к реальности она имеет очень отдалённое отношение.

На самом деле, Тарси представляет собой поместье в пятнадцать гектаров с виноградником, заводом, лабораторией и хранилищем на семьдесят тысяч бутылок. Не самое грандиозное хозяйство, я бы даже сказала, скромное. Зато моих гонораров хватило на его покупку. Чтобы выкупить остальные винодельческие поместья, что некогда принадлежали Бланматрелям, мне придётся в поте лица работать в бешеном темпе до конца моих дней, с учётом, что проживу я лет девяносто, не меньше. А ведь когда-то герцогам Бланшарским принадлежали ещё и злаковые поля с сыроварнями…

– Не может быть, дочка, – отец дочитал документ до конца, и его голос дрогнул. – Тарси снова наш?

– Да, папа, теперь поместье будет принадлежать тебе, только поставь подпись здесь, в конце страницы.

– Что же получается, дочка, я столько лет пытаюсь отложить деньги на покупку винодельни прадеда близ Эрминоля, Лориан поклялся мне, что накопит недостающую сумму и после моей смерти наконец выкупит её, а ты… ты смогла… нашу мечту… нашу честь…честь Бланмартелей…

Тут он не выдержал и украдкой пустил слезу. Я и сама растрогалась и поспешила обнять отца, а он так крепко вцепился мне в лопатки, что я поняла – цель достигнута – я стала для него хорошей дочерью. Ну, всё, теперь моя очередь плакать от радости.

Всю жизнь я не слышала от родителей ни слова похвалы за свои успехи. Они просто никогда их не замечали. С Лорианом всё было иначе… Но его больше нет. И поэтому я должна стать достойной наследницей герцога Бланшарского вместо него. И первый серьёзный шаг на этом пути уже сделан.

– Папа, всё хорошо, ну что ты? Надо радоваться, а не грустить.

– Я рад, дочка, очень рад. Просто это так неожиданно. Как гром среди ясного неба. Ты – и вдруг покупка поместья.

– Просто отныне я могу себе это позволить. А теперь ставь подпись, и мы отпразднуем это грандиозное событие.

Отец достал авторучку из внутреннего кармана пиджака, а я отправилась к бару, чтобы достать заветную бутылку "Заката в Эрминоле", как вдруг мама спросила:

– Эмеран, а как это поместье досталось тебе? Граф Гардельский купил и подарил?