Русский лабиринт - Дмитрий Дарин

Гостиница в Листвянке, по-моему, с одноименным названием, оказалась очень и очень приличной. Хотя мы не смогли понять это сразу, потому что, получив подтверждение, что баня для нас (Юра заказал все из Москвы) растоплена, поручили все наши вещи носильщику и, не мешкая, нырнули в банный сруб.

О, русская баня! О, русская ты баня! О, храм, дающий очищение страждущим и избавляющий от томления духа! О, источник внутренней гармонии! О, прибежище русского человека! Сколько наших классиков описывали тебя благоговейно – и Лесков, и Гиляровский, и Шукшин, и Высоцкий, и еще кто-то наверняка. Уж я-то, парильщик с огромным стажем, еще с армейской службы, толк в этом знаю. Сначала, как в добром вине, нужно вкусить аромат. В правильной бане от всего должно пахнуть березой, хвоей, сеном, немного мятой и костровым, с легким дымком теплом. Венички, которые мастера пара вяжут обязательно на Троицу, висят по стенкам предбанника, сразу настраивая на отдохновение. Рабочие веники уже томятся в парной в кадушке, сам пар – это отдельная история. У нас в Москве мастера делают до пяти разных видов пара, под разогрев – один, под пробивочку – другой, с добавлением мяты и эвкалипта для ингаляции, ну а для самого парения – свой, развешивая по стенкам парилки то гречиху, то хмель, то еще что, непременно обливая стены водой из кадушки веничной. На основное пропаривание уважительно на сенцо положат, особливый веничек – под нос, другой – под ноги, пройдутся сначала по воздуху, сбрасывая холодные капли на разгоряченную кожу, потом протянут листьями вдоль станины, убирая первый пот, затем с двух рук, а то и с четырех начнут обхаживать. В эти минуты ты уже не совсем на земле, в бане точно, а на земле этой грешной – не совсем. Знатных парильщиков и парят по-знатоцки – с легким оттягом, по просьбе беспокойные места – поясница там или голень – веником прижмут, да руками надавят – пар в кость вгоняют. Если мышца какая беспокоит, то пихтой поколят, а то и крапивой жиганут. Все вроде, терпеть уж сил нет, а ты расслабься, подумай о хорошем, дай мастеру доделать, он по твоей коже да по дыханию сам видит, когда хватит. Ну все, отпустили, и ты в зависимости от обстоятельств то ли в прорубь, то ли в снег, то ли в холодный бассейн – нырк… и петь хочется. Но нырять – это в первые разы, после основного парения тебя, сидящего уже за банными дверьми, из шаек поливают то теплой, то холодной до льда, то горячей – никогда не угадаешь. И потом уже вомнут в плечи горячую свежую простыню и отпустят с Богом пока – до мойки и массажа. Вот тут уже крылья чувствуешь за спиной, а нескольких лет уже не чувствуешь. Только после этого и первый шкалик пропустить можно, ибо не зря говорят на Руси – после бани укради, но выпей.

Первый такой стопарик в Листвянской бане пошел не то что на ура, это – ничего не сказать, полился амброзией прямо в наши умиротворенные души и привел нас в полное состояние гармонии, то есть не только с окружающим миром, но и с самими собой. Но гармония тем и отличается от мертвой симметрии, что в первой есть некоторая неправильность. Ее мы быстро распознали – в бане не было гитары. Наш доблестный банщик, как ни странно, оказавшийся грузином по имени Нугзар, позвонил, куда надо, и организовал гитару, а заодно и девочек (не подумайте чего – для публики), и мы второй шкалик выпили уже за него, в том смысле, что настоящий мастер пара в России, будь он хоть грузином, хоть ев…, нет, это, пожалуй, вряд ли, всегда и мастер жизни. Нугзар это доказал еще и тем, что, взяв вскорости доставленную гитару в руки, оказался практически профессиональным гитаристом. Банщика-гитариста даже мне, парившегося во всех банях разных городов, где мне доводилось бывать, а это – пол-России, встречать до тех пор не доводилось. Мы с Юрой, любящие дворовые песни и бренькавшие аккомпанемент на классических трех (ну у меня-то побольше) аккордах, просто заслушались его балладами и романсами. В самый разгар сольного нугзаровского концерта привезли публичных девок, то есть, я хотел сказать, девочек для публики. Ох, хороши русские девахи в провинции! Нет в их глазах московского охотничьего прищура, когда чувствуешь себя взятым в оптический прицел, нет с трудом сдерживаемого презрения к кли…к гостям, нет дурацкой столичной привычки жаловаться на жизнь и нужду престарелых родственников, оставленных на малой родине, которым нужно помогать, поэтому такая высокая цена, э… я хотел сказать, поэтому так мало времени на вечеринку. Ну а их настоящая, природная привлекательность отличается от потасканной чахлой или, наоборот, вызывающе тропической, но в любом случае надменной и нескромной красоты московских б… барышень, как свежая луговая ромашка от пыльной герани на подоконнике, закрытом наглухо стеклопакетом от отравленного воздуха Садового кольца. Вот, отобрав двух таких ромашек, я вышел с суте…со старшим группы в предбанник договориться о… э… графике участия девчонок в нашем празднике. Верите, нет, но Игорь (так его звали) тоже оказался бывшим десантником. Все вопросы были сразу сняты, и Игорь без всяких лишних уговоров был усажен за стол. Послав Нугзара готовить следующие пары, мы взяли гитару в свои руки и под весело струящуюся беленькую начали петь десантные песни и вспоминать службу.

– Пятьсот один…пятьсот два…пятьсот три…есть купол!! – то и дело воскликал один из нас. – За тех, кто в ботинках!

Девчонки, быстро освоившись, наливали нам и себе и светились уютом и удовольствием.

– А деса-а-нтники… цепью по-о небу… как рома-ашки плывут по ре-еке!

– По-о бе-е-ретам разлилась, по по-го-онам!

– Пятьсот один… пятьсот два… пятьсот три… есть купол!! За тех, кто на стропах!!

– За Родину!

– За Победу! – Тут настоящий русский всегда добавит: – За нашу Победу!

Добавили все.

– Он вчера не вернулся из боя!..

– Пятьсот один… пятьсот два… пятьсот три… есть купол!! За тех, кто в беретах!

– Про-отопи ты мне ба-аньку по-бе-е-елому!

Как на заказ, именно в этом месте пришел Нугзар и доложил о парной готовности. Взяв девчонок (Игорь почему-то не пошел), пока они не выпили уже не доступную для парилки норму, мы пошли греться. Сами-то мы, будучи уже отпаренными по-православному, сели на нижний полок – просто погреться, девочек же предупредили о необходимости пройти обязательную процедуру парения без визгов и ломаний.

– В бане ни генералов, ни полов нет, – сказал Юра, заметив, что девочки быстро переглянулись, – считайте, что это медицинская процедура, Нугзар здесь – не мужчина, а врач, так что смело можете показывать все прелести, никто пялиться не будет.

– Да, – не мог не добавить я, – а мы с Юрой – медбратья, хотя я на такую красоту с удовольствием попялюсь. Тем более она – в нашем распоряжении.

Освобожденные нами от бремени ложной скромности, девахи распахнулись, и баня продолжилась.

Про это вообще можно было бы написать повесть, но, самоограниченный рамками рассказа, пропускаю примерно полсуток, которые мы провели, не выходя из бани. Нет, вру, где-то в середине дня Игорь отвез нас с Юрой прямо в простынях на Байкал. Ну где еще можно так, а? Из парилки – почти сразу – в Байкал. Красота! Хоть нас и предупреждали, что вода в Байкале не бывает теплее 4 градусов, но что десантуре до температуры? Правда, когда я вылезал по камням на берег, голые бейцы пищали, как устрицы под лимоном, но не все ж их паром баловать. Абсолютно протрезвев после заплыва, мы начали париться по новой, с самого начала. Так вот весело и незаметно прошли день и ночь, и уже на следующее утро к нам постучались.