Элина и Орбус - Лера Зима

Одиноко гуляли мама с маленькой дочкой. Девочка споткнулась, упала в снег и заплакала.

– Ну ничего, – ласково сказала мама, – вставай.

Я улыбнулась.

Девочка перестала хныкать, встала и заулыбалась мне в ответ. Добрый знак?

Мы шли между старинных приземистых домов. Казалось, по этой улочке тоже можно было бы проложить сквер. Я обернулась. Позади возвышались все те же два золоченых шпиля-минарета.

Еще один храм. Старинная краснокирпичная кладка.

– Параскева церковь. Посмотри, – сказал Тенебриус, – в ее стену вделан идол. Среди кирпичей и древних узоров выделялся почти квадратный камень.

– Они навеки замуровали его сюда, заточили в плен.

Я явственно ощутила, как с этого места шел очень мощный энергетический поток.

– Нет, – сказал Тенебриус, проходя мимо двери, – здесь мы не пройдем.

– А может все-таки тут? – возразила я.

– Не соединена эта церковь с башней, нужно искать другой путь.

Моя интуиция подсказывала: тоннель есть. Но что толку спорить, если церковь была заперта.

– Пошли вновь к берегу.

– К границам бастиона, где пушки?

– Нет, там по другую сторону от спуска к подолу есть еще одно возвышение, с церковью. Может там вход.

И вот мы, сделав еще пару-тройку сотен шагов, попали на центральную площадь города.

Здесь сходились четыре аллеи города. Здание в углу этого креста венчалось причудливыми многогранными башенками, с красными крышами и шпилями.

– А уж не эти ли башни? – спросила я.

– Нет, точно не эти. Это постоялый двор и дом градоначальника.

Что-то подсказывало мне, что похожие площади я увижу еще и в других городах.

Йултадская ель еще стояла, а аттракционы, которые здесь были, почти все разобрали. Мы прошли площадь почти наполовину.

Облака расступились и снопы света озарили Тенебриуса. Мне показалось, но он как будто был не рад этому. Зажмурился, словно пытаясь отогнать лучи солнца. И мне показалось, как будто все окружило туманом, пронзаемыми снопами света, и вот, стоит Тенебрий, и все злое, что в нем было, превратилось в ворон и вихрем, закручивающейся стаей устремились вверх, освобождая его душу.

И вот он стоит, чистый и настоящий, такой каким он был много лет назад, до того, как переступил черту.

«Оглянись, в твоих глазах огонь! Падали звезды между тел в безвременном пространстве, я знаю, ты хочешь уйти туда, где вечный мрак…»[9] – вспомнились мне слова песни, которые почему-то вызывали ощущения далекого прошлого, когда и Флорентина, и Тенебриус были другими.

Я демон, и мне нет пощады,

Мне покаянье не к лицу.

Стою я зол, при вратах ада,

Осознаю, не миновать концу.

Но я хотел бы человеком быть,

Страдать, и верить, и любить,

Свою печать позорную забыть.

Огнем сгореть и вновь, как лед остыть.

А ведь это твои стихи, Тенебриус, признайся, – подумала я.

– О чем задумалась? – вернул меня из мира видений в мир людей мой спутник.

– Ни о чем, – соврала я. Наваждение прошло. И ведь он был рядом и сейчас. Живой и настоящий. Странное видение, которому не стоит доверять. Силы тьмы хотят сбить нас с пути.

* * *

Мы пересекли площадь и направились по скверу, пока не вышли к церкви. Она стояла на круглом искусственном уступе, выложенном плиткой.

– Идем Окольным градом! – пояснил спутник.

Мы обошли храм, ступив на самый край уступа. Вниз спускалась снежная горка, а у подножия как раз проходила мощеная дорога, по которой мы и попали в город. За ней – Черная река. Арочный Калинов мост над ней. Флорентина рассказывала про таинственное Заречье, и вот хоть издалека я увидела, где это находится. Жаль, Флорентины с нами нет.

Мы недолго смотрели вниз, размышляя, каждый – о своем и пошли назад. Рядом с храмом стояла палатка защитного цвета. К ней был прилажен крест, а на входе висела бумажная икона.

– Что это? – спросила я.

– Разные группировки сектантов сражаются за право обладать церковью.

– Как думаешь, есть ли здесь вход?

– Наверное, есть, находится близко, – сказал Тенебриус.

Я увидела, как из палатки вышли люди и стали обходить церковь крестным ходом.

– Ну что, пошли внутрь! – скомандовал Тенебриус и нырнул в дверь церковки, а я за ним.

Мы вошли.

– Кощунники, бесовское отродье! – закричали прихожане на нас. Несколько охранников попытались напасть на нас, но Тенебриус отбивался посохом. Мы спешно свернули в одну из дверей. Тенебр запер ее изнутри, и мы, было, проследовали дальше. Но дальше идти было не куда, камера оказалась глухой.

– И что делать? – запаниковала я.

Прихожане пытались осаждать нашу дверь и ломились.

– Идите вы к чертям!  – прокричала им я от отчаяния.

– Тихо! – прошептал Тенебриус.

– Что тихо? – из-за тебя мы попали в эту ловушку, – не унималась я.

Тем не менее, за дверью послышались шум и суета.

Протестующие сектанты, те, что обходили с крестным ходом, вломились в церковь. Началась потасовка.

– Все, бежим! – сказал Тенебриус.

Он открыл дверь, и, пользуясь тем, что наши преследователи нашли себе новую цель, мы выбрались из каморки, прошли через помещение на улицу. Занятые выяснением отношений прихожане обеих группировок уже не обращали на нас внимания.

– Ну и где искать этот вход, уже две церкви обошли?

– Есть еще одна. Старинная, с пещерами. Может, быть там есть ход. Здесь древняя земля, лазами и тоннелями испещрены все подземелья.

Мы прошли по аллее, окруженной тяжелыми темными елями и обнаженными дубами до перекрестка, и свернули.

– Я хорошо помню те времена, – сказал Тенебриус. – Площадь и аллеи были построены задолго до эры Темного Пастыря, когда-то давно вместе с Флорентиной мы бывали здесь.

За обширным забором, выкрашенным в зеленый цвет, скрывалось какое-то болото.

Впереди… нет, не необъятные земли, а показались малахитовые купола церквей. Наверное, туда мы и держим путь.

* * *

Кирпичные одноэтажные здания. Срубы и избы. Двухэтажные особняки.

Видимо, мы шли слишком беззаботно. Позади нас послышался холодный, как будто неживой голос: Стоять.

Я не обратила внимания, и мы сделали еще пару шагов.

– Стоять!

Я обернулась и застыла на месте.