Возвращение во Флоренцию - Джудит Леннокс

Макс был влюблен в Тессу много лет, но Фредди ни разу не видела его таким несчастным, как сегодня. «Разница, — подумала она, — была в том, что Тесса никогда его не обижала. По крайней мере, осознанно».

Марсель протирала полотенцем ножи. Волосы плавными волнами падали ей на плечи, ногти были накрашены тем же алым лаком, что и всегда. Фредди стало интересно, где она достает этот лак в такое суровое время — а может, она запасла его, много дюжин ярко-красных бутылочек, чтобы ей хватило до конца войны?

— Если тебе наплевать на него, — сказала она, — лучше будет покончить с этим, раз и навсегда. Ты разве не согласна?

Марсель повернулась и посмотрела на нее.

— Мне нравится Макс. — Щеки у нее порозовели.

— Думаю, нравится — это не совсем то, чего он от тебя ждет. Он любит тебя. Так нельзя поступать, неужели ты не понимаешь! Это причиняет людям боль, очень сильную боль.

Дверь кухни распахнулась. На пороге, жмуря глаза, в ярко-красном шелковом халате, принадлежавшем, судя по всему, Марсель, стоял Льюис Коритон.

— Отчаянно хочется чашку чаю, — сказал он.

— Я сейчас приготовлю, Льюис, дорогой. — Марсель налила воду в чайник.

Льюис, нахмурив брови, взглянул на Фредди.

— Я вас помню. Фредди — как ваша фамилия? — о, Фредди Николсон.

— Здравствуйте, Льюис. — Она протянула ему руку.

— Вы были в «Дорчестере», — сказал он. — На вас было длинное черное платье, а на шее ожерелье с пурпурными камнями.

— Надо же, Льюис, у тебя память, как у слона, кто бы мог подумать, — язвительно заметила Марсель.

Фредди было приятно, что Льюис ее запомнил. В их прошлую встречу он показался ей привлекательным; не менее привлекателен он был и сейчас, несмотря на растрепанные волосы и женский красный халат.

В кухню ворвалась Бетти:

— Мои сережки! Вы не видели мои сережки?

— Они на подоконнике, — ответила Марсель.

Бетти вставила серьги в уши.

— Ты идешь с нами, Фредди? Дэнни тоже там будет. И Клер, да ведь, Льюис? А что те летчики, которые ехали с нами в поезде?

— Сказали, что придут. — Марсель залила заварку в чайничке кипятком.

— А Джек? — спросила Бетти.

— Нет.

— Чулки, — всполошилась Бетти. — Надо отыскать приличную пару чулок. — Она снова бросилась наверх.

Марсель налила чай в чашку и подала ее Льюису. Льюис сказал:

— Пожалуй, надо пойти принять ванну. Рад был повидаться с вами, Фредди. Вы будете сегодня на вечеринке?

Она пробормотала что-то неопределенно-вежливое. Когда Льюис ушел, Фредди спросила Марсель:

— Ты виделась с Джеком?

— С моим двоюродным братом? Да, конечно. — Наливая чай, Марсель нахмурила лоб. — Ты что, тоже с ним знакома? Ах да, я и забыла.

— Он приезжал в Лондон?

— На пару недель. Мы здорово провели время. Я с ног валилась от вечеринок и всяких развлечений. — Голос Марсель стал ледяным. — Надеюсь, он влюбится в Фрэнсис. У него светлые волосы, а у нее рыжие, так что у них будут очень красивые дети, ты не находишь? — Она вытащила из сумочки помаду и пудреницу. — Может, тоже придешь сегодня, Фредди? Я могу покопаться у себя в гардеробе, подобрать тебе что-нибудь подходящее.

— Нет, спасибо. Вообще-то, я очень устала. Хочу пораньше лечь спать.

Вскоре после этого Фредди ушла. Дождь все еще лил, поэтому она набросила на голову капюшон и сунула руки поглубже в карманы плаща.

В первый раз за все время она испытывала острое желание скорей покинуть Лондон. С той встречи в «Дорчестере» она существовала где-то на периферии кружка Джека и Марсель. Сейчас, идя под дождем, Фредди ощущала резкую антипатию к ней. Хотя умом она понимала, что Макс отчасти сам виноват в своих страданиях, ей претило пренебрежительное отношение Марсель к его чувствам. Была в ней какая-то отчужденность, позволявшая легко ранить других. Что если и Джеку, ее двоюродному брату, она присуща тоже? Тогда, в 1939, Фредди пришла ему на помощь, но он бросил ее, как только перестал в ней нуждаться. Конечно, не следовало обижаться на то, что он был в Лондоне и не повидался с ней, хотя обещал поддерживать связь, но Фредди все равно была задета. Воспоминания об их бегстве из Флоренции во Францию преследовали ее, а он — подозревала Фредди — наверняка выкинул их из головы, как только они расстались. На той лодке он сказал: «Можно сбежать, вдвоем». Дай она согласие, что произошло бы дальше? Они поселились бы в Буэнос-Айресе или Вальпараисо, Джек начал зарабатывать на жизнь, занимаясь какими-нибудь темными делишками, а она, заткнув за ухо цветок гардении, сидела бы на пляже и потягивала коктейли? Или через месяц-другой он бросил бы ее, потому что бежал от всего, что таило хоть отдаленный намек на постоянство?

Но так ли уж сильно она отличалась от него? Эта мысль смутила Фредди. Ее отношения с Ангусом закончились через три месяца после того, как они стали любовниками, потому что она отказалась выйти за него замуж. Она любила Ангуса, но не так сильно, чтобы связать с ним жизнь. С тех пор у нее были и другие возлюбленные — солдат, с которым она познакомилась на танцах, один канадский пилот, заговоривший с ней в автобусе, — но ее отношения никогда не продолжались долго. Солдата отправили в Девон, а пилота сбили в Германии во время боевого вылета. Самый длительный роман был у нее с американским журналистом, который приехал в Лондон, чтобы писать о том, как война сказывается на ситуации в Британии. Он ушел от нее сам.

— Ты чудесная девушка, Фредди, — сказал он как-то раз в конце приятно поведенного вечера, — и очень красивая, но у меня такое ощущение, что мы разговариваем словно сквозь стеклянную стену. Ты настоящая англичанка. Ничто тебя не трогает, да? Ты как будто ждешь чего-то, только я понятия не имею, чего именно. Но не меня — это же очевидно. Ты возвела вокруг себя стену и никому не позволишь ее разрушить.

Тесса считала, что брака следует избегать любой ценой; что если она, наблюдая за сестрой, пришла к выводу, что избегать следует не столько брака, сколько любви? Или она и в самом деле, как правильно подметил ее американский журналист, чего-то ждала — встречи с Тессой? — и это ожидание отнимало все ее душевные силы.

Ее больно укололо, когда Макс сказал «Любил», а не «Люблю», словно Тесса осталась для него в прошлом. Ее задевало то, что Рей, некогда влюбленный в Тессу, теперь редко упоминал о ней. Но больше всего она расстраивалась из-за того, что за три года, прошедших с их расставания, образ Тессы поблек и теперь, когда Фредди пыталась представить сестру, у нее перед глазами все чаще вставали фотографии из журналов. Казалось, будто образ Тессы постепенно отвердевает, застывает, замороженный в прошлом, отрезанный от будущего.

Фредди была рада, что уезжает из Лондона. Ей хотелось начать новую жизнь, познакомиться с новыми людьми, заняться новым делом. Она сбросила с головы капюшон и побежала по лестнице в метро.