Крик - Николя Бёгле

На фоне голосов все громче звучали хрипы и сдавленное мычание.

«– Сердечный ритм уже три минуты превышает отметку двести двадцать, сэр! Он не выдержит!

– Зафиксируйте его, я сделаю инъекцию через пять… четыре… три… две…»

Некоторое время слышался лишь звук работающих медицинских аппаратов.

«– Сердце в порядке, сэр, – раздался наконец чей-то голос. – Он дышит.

– Хорошо… Что показывает графортекс?» – спросил Натаниэл Эванс.

Помощник молчал.

«– Саландер, я к вам обращаюсь! Что на графортексе?!

– Сэр…

– Ну?!

– Что-то не так…

– Да говорите же, мать вашу!

– Абсурд какой-то… Стрелка должна была остановиться здесь, но она… она вышла за нижнюю границу эпохи рептильного мозга и… и продолжает стремительно опускаться! – Помощник опять замолчал, словно никак не мог сформулировать мысль или боялся произнести ее вслух. – Сэр, я думаю, мы только что открыли… четвертый слой мозга… еще более древний…»

Кристофер и Сара разинув рот смотрели на диктофон.

«– Он не шевелится, сэр! – сообщил другой голос. – Вот-вот случится сердечный приступ!

– На какой мы временной отметке, Саландер? – рявкнул Эванс.

– Мы только что преодоле… – Помощник осекся – ему не дал договорить странный, постепенно набиравший силу звук.

– Что происходит? Почему испытуемый так кричит?!

– Не знаю, сэр… я… Боже, что это такое?!»

Крик сделался оглушительным и невыносимым – кто-то выл на звуке, отдаленно похожем на «у», все громче и громче, как самолет, разгоняющийся на взлетной полосе. Саре и Кристоферу стало плохо – горло перехватило от тоски, в груди похолодело.

«Заткните ему рот!!!» – заорал Эванс.

Послышались заполошные возгласы остальных сотрудников, звон падающих металлических предметов. Сара и Кристофер повалились на пол, свернулись в позе зародыша, прижав ладони к ушам, во власти необъяснимого и неодолимого страха. Время будто остановилось, пространство исчезло, они превратились в животных, раздираемых невыразимым, бесконечным ужасом.

И вдруг крик оборвался.

Немного придя в себя, они оба заплакали – сами не знали почему, понимали только, что пережили сейчас нечто нестерпимое для человека.

После короткой паузы Натаниэл Эванс, уже в одиночестве, опять заговорил:

«Двадцать пятое февраля тысяча девятьсот шестьдесят девятого. Три года и пятьдесят шесть дней экспериментов. Изучение того, что мы назвали «Крик» с большой буквы, похоже, займет больше времени, чем можно было рассчитывать. Некоторым членам команды, в том числе мне, понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя после… того инцидента… Запись была передана в министерство обороны. Оттуда нам сообщили, что результаты испытаний в полевых условиях превзошли ожидания военного руководства и что наша работа над этим проектом успешно завершена. Но мы, разумеется, продолжили изучение феномена и уже получили поразительные данные. Прежде всего, мы отправили запись на экспертизу нескольким музыковедам, группе врачей разных специальностей и антропологам. Все они пришли к единодушному заключению: человек не способен воспроизвести подобный звук. Новое исследование привело нас к открытию… – Отец Кристофера замолчал и перевел дыхание. – Крик, который издал испытуемый, идентичен звуку новорожденной Вселенной, зафиксированному космическими спутниками. Точнее, частота этого Крика соответствует частоте отголосков Большого взрыва, так называемому космическому звуковому послесвечению. – Натаниэл Эванс гулко сглотнул. – Наш испытуемый кричал под регрессивным гипнозом, погрузившись в прошлое почти на пятнадцать миллиардов лет – ко времени сотворения Вселенной…»

Кристофер неподвижно сидел в ступоре, обхватив голову руками. Сара, в отличие от него, изо всех сил пыталась сохранить здравый рассудок.

– Теперь у нас есть то, что нужно Лазарю, – сказала она, тряхнув головой, будто отгоняя безумные мысли, которые не укладывались в мозгу. – Мы знаем суть проекта «Четыре-Восемь-Восемь». Давай поднимемся на первый этаж и будем спокойно ждать звонка.

Кристофер молча кивнул. На часах было 23:58.

Они торопливо зашагали к выходу из библиотеки – обоим не терпелось отдать Лазарю выкуп за жизнь Симона. Но вдруг в диктофонном динамике опять зашуршало, затрещало, и раздался довольный голос Натаниэла Эванса:

«Эй, дружок, а вот и твой ужин».

В ответ зашипело какое-то животное, вроде бы запищали мыши, а Эванс снова заговорил:

«Опираясь на результаты, полученные экспериментальным путем в рамках проекта «Павор», мы можем перейти… к проекту «Четыре-Восемь-Восемь»…»

Послышались щелчок, затем глухой скрип и шорох – на этом пленка закончилась.

Кристофер уставился на Сару, будто хотел прочесть на ее лице подтверждение только что услышанного. Но на осмысление и обсуждение времени уже не осталось – Лазарь позвонит в назначенный час, и заставлять его ждать нельзя, даже если последние слова Эванса свели на нет всю ценность того, что им с таким трудом удалось выяснить.

– Солги ему! – велела Сара и кинулась к лестнице.

Мобильный телефон Лазаря зазвонил, едва они выскочили на первый этаж.

Кристофер, выдохнув, принял вызов.

– Двенадцать часов истекли. Я вас слушаю, – просипел знакомый голос.

Джоанна стонала с тех самых пор, как задремала через час после взлета, и Хоткинс, сидевший рядом, то и дело на нее посматривал – любопытно было узнать, что за сны снятся наемной убийце.

Почувствовав особенно пристальный взгляд, женщина проснулась и недобро уставилась на него.

– Дрянь какая-нибудь приснилась, да? – сочувственно спросил Хоткинс, рассчитывая на откровенность.

Но у Джоанны не было никакого желания делиться с ним своими страхами, особенно этим повторяющимся кошмаром, в котором она видела себя подростком. Во сне Джоанна снова оказывалась в родном доме, в дверь звонил школьный приятель и поначалу вел себя очень мило, а потом начинал допытываться, где ее родители. Она отвечала, что родители умерли, их убили грабители, но парень ей почему-то не верил и бросался обыскивать дом, переворачивал все вверх тормашками, открывал шкафы, вытряхивал ящики, скидывал с кроватей матрасы. Она кричала, просила перестать, тогда он начинал ей угрожать, требуя сказать правду. Джоанна в слезах повторяла снова и снова, что родители мертвы, тогда он заявлял, что хочет знать, в каком месте дома их убили. Это продолжалось часами, время во сне растягивалось, и в конце концов Джоанна бросалась с верхней ступеньки лестницы, чтобы положить конец своим мучениям. В этот момент она просыпалась.

– Вчера им повезло, – сказала Джоанна, проигнорировав вопрос Хоткинса. – Но на острове они никуда не денутся.