Меценаты зла - Павел Данилов

Минуту в отсеке царила тишина. Казалось, люди перестали дышать. Затем Кирилл решительно надел шлем и показал Жаку и Клаусу на дверь. Когда за остатками команды закрылась герметичная створка, Громов зафиксировал на скафандре страховочный трос и запустил насосы.

Воздух покидал помещение, а система искусственной гравитации уменьшила притяжение до одной двадцатой g, чтобы космонавт еще в отсеке привык к невесомости.

Когда в отсеке остались лишь разрозненно летающие молекулы газа, настенный компьютер предложил открыть замки. Кирилл подлетел к двери и начал вращать металлическое колесо. Сделав три оборота, он подтвердил открытие.

За круглой дверью оказалась далеко не уютная хоббичья нора, а океан мертвой пустоты. Впервые в жизни при виде космоса Кирилл испытал не воодушевление или щемящую тоску, а усталость и неприязнь. Ему было жалко отдавать друга этой бессердечной бездне.

В последнем порыве Кирилл хотел открыть мешок и в последний раз посмотреть на лицо Поэта, но сдержался. «Лучше я буду помнить его с живым пронзительным взглядом и яркими золотыми волосами», – решил Громов и отправил друга в бесконечное плавание по черному морю.

Кирилл минуту смотрел на медленно удаляющееся тело. Казалось, словно его несет невидимая торжественная процессия, отдавая мертвецу последнюю дань.

Громов закрыл люк, наполнил отсек воздухом и зашел в соседнее помещение. Клауса и Жака не было. Кирилл повесил скафандр на место и, с трудом держа голову прямо, вышел в коридор.

– Все, – сказал француз.

– Все, – согласился Громов и направился к стыковочному отсеку.

Через минуту они были на крейсере.

– Ну что за черти, – сокрушался Шрам. – Ни себе, ни людям. Давно я на таких психов не напарывался. На хрен все, летим на базу.

– А грузовик? – удивился худощавый. – Бросим?

– Придурок? – также удивленно осведомился Шрам. – Забьем трюмы крейсера и «Гиппократа», а потом пришлем группу технарей – пусть чинят.

Пираты ужинали, словно большая образцовая семья. Кирилл пил только сок, от еды тошнило. Жак и Клаус хлебали какой-то жиденький супчик.

– Интересно, это было групповое самоубийство, или капитан сам все решил? – спросил пират, чье имя или кличку Громов так и не узнал.

– Судя по тому, что ящик стоял в рубке с самого начала, они были готовы к этому, – значительно произнес «главарь».

– Герои, – выдохнул Клаус.

– Идиоты, – интонацией соглашаясь с менеджером, сказал Шрам. – Капитан мог грохнуть всех троих. Тогда Жаку пришлось бы отстыковываться, а крейсеру идти на захват.

– Они бы умерли в любом случае, – подвел итог Клаус.

«Лучше бы он забрал с собой тебя, – со злой печалью подумал Громов. – А Иван остался бы жить».

– Мальчик зря в это все ввязался… – проговорил менеджер, словно услышал мысли звездолетчика.

– Еще одно слово, и я сам тебя пристрелю, – угрожающе рыкнул Кирилл и с удовольствием увидел в глазах Клауса страх. И тут же поддел сам себя: «Становлюсь пиратом духовно».

Шрам одобрительно хохотнул и забросил в рот огромный кусок бифштекса.

– Да и как он мог в это «не ввязываться»? – продолжал Кирилл. – Отправиться, как Саша Лим, в утилизатор? Чего ж ты сам «ввязался» тогда?

Жак положил Громову на плечо покалеченную руку и сказал:

– Не трать на него нервы, дружище. У менеджеров язык живет отдельно от остального тела.

– Пожрали? – спросил Шрам, когда сам доел последний кусочек. – Теперь за работу. Не забывайте, что пираты – самые лучшие в мире грузчики. И самые заинтересованные.

– Ага, – подхватил Ученый. – Ведь все что они грузят – их.

Всего на крейсере было десять человек. Пилоты истребителей присоединиться к погрузочным работам отказались, сославшись на кодекс Королевы.

– Забиваем вначале все отсеки крейсера, – сказал Шрам. – Потом отдохнем и возьмемся за «Гиппократа».

Крейсер пристыковался к «Сизифу», и пираты вгрызлись в него, словно муравьи во внутренности мертвого зверя. Зайдя в первый же грузовой отсек, космические охотники довольно хмыкнули. Кирилл забросил на плечо стальную коробку и понес на крейсер. В ящики с платиной и иридием не поместилось бы и трех литров воды, однако весил каждый не меньше полсотни килограмм. Другие пираты, не желая надрываться, разделились на пары.

– Да мы и за год все не перетаскаем, – через пять минут сказал Ученый.

Вскоре появился Жак в экзоскелете-погрузчике.

– Вот и пригодились навыки, – бодро сказал он, беря сразу четыре ящика.

Кирилл кивнул, забрасывая на плечо очередной ящик. Физическая нагрузка помогала отвлечься от мрачных мыслей. Точнее, от мыслей вообще. Когда на плечо давила стальная коробка весом в полцентнера, он чувствовал себя тягловым мулом, которого в конце дня наградят пучком свежей травы.

– Базука «Коллапсар»… это ж надо, – пробормотал худощавый, подхватывая следующий ящик.

Через десять минут умаявшиеся пираты обнаружили на трофейном корабле две антигравитационные тележки, и дело пошло быстрее. Теперь за каждый заход богатство пиратов увеличивалось на несколько тонн драгоценных металлов. А через четверть часа Ученый взломал систему искусственной гравитации, оставив лишь четверть от нормального притяжения.

Работать стало легче и веселее. Громов брал по три ящика за раз и бросал их на быстро растущую стопку. Когда антигравитационная тележка проседала почти до пола, Жак, вместе с Кириллом, тянули ее на крейсер.

Следующий отсек был забит топливом. Для транспортировки и хранения гелия-3 использовали контейнеры, в которых поддерживалась низкая температура и давление в несколько атмосфер. Каждый такой контейнер был размером в треть кубического метра и весил при нормальном притяжении около двадцати килограмм.

Шрам и Ученый куда-то пропали, сославшись на дела поважнее, и грузчиков осталось восемь. Чтобы ускорить разгрузку, вместе с Кириллом и Жаком пошел худощавый.

– Почему Шрам весь в шрамах? – спросил у него француз.

– Шрамы – это память о врагах, которые еще живы, – ответил пират. – В основном это капитаны кораблей службы космической безопасности.

«Может тоже исполосовать себе морду? – подумал Кирилл. – Три таких глубоких жирных шрама. Или лучше поставить отметину за каждую смерть, к которой я причастен?» Мысли снова вернулись к Поэту. «Если что-то случится еще и с родителями, то как вообще жить дальше? Все, что мне останется – это отомстить и умереть. Как быстро молодой боец, бортинженер, начальник службы безопасности, сын владельца крупной компании может превратиться в убийцу, пирата и, не дай Бог, в сироту».

Отсеки «Сизифа» пустели, трюм крейсера наполнялся богатствами. Грузили, пока не начали отниматься руки, а экзоскелет Жака не потребовал подзарядки. Сейчас пираты ничем не отличались от простых рабочих на какой-нибудь космической станции. Одни отправились в душ, другие в буфет, а кто-то зашел в каюту и сразу завалился спать.