Самозванец - Теодор Мундт

Аврора вздрогнула и испуганно взглянула на мнимого прокурора, но, встретившись смущенным взором с властным холодным выражением его глаз, растерянно поникла головой.

– Что же вам нужно от меня? – спросила она.

– Благоволите сначала выслать из комнаты слуг. Вам самой, графиня, будет неприятно, если допрос будет учинен в их присутствии.

По знаку графини паж и слуга вышли из комнаты.

Тогда Биндер тихо, но повелительно сказал что-то Вестмайеру, и тот ушел, уводя за собой фельдфебеля.

Биндер указал графине на кресло и сам уселся против нее на стуле.

– Графиня фон Пигницер, – суровым тоном начал лжепрокурор, – недавно вы дали ложные показания…

– Никаких ложных показаний я не давала! – вспыхнула Аврора.

– Попрошу вас не прерывать меня, потому что у меня слишком мало времени. Итак, недавно вы дали ложные показания с целью погубить из личной мести гренадера Лахнера, вошедшего к вам в дом под видом барона Кауница. На основании этого военный суд приговорил его к смертной казни, и только потому, что Лахнер отказывался, по особым обстоятельствам, дать объяснение некоторым непонятным сторонам своего прошлого. У Лахнера оказались очень высокие покровители. Да и посудите сами, графиня, мог ли бы без покровительства высоких лиц простой гренадер попасть под чужим именем в самый избранный круг? Итак, этим покровителям удалось пробраться к нему в одиночную камеру и получить кое-какие дополнительные показания, которые явно свидетельствовали о его невиновности. Поэтому исполнение приговора приостановлено и назначена комиссия, явившаяся ныне к вам для производства дополнительного следствия. Но я имею, кроме того, особое, секретное поручение. Одной высокой особе, имя которой я не уполномочен назвать, не хочется, чтобы делу была дана широкая огласка. Отчасти это делается по государственным соображениям, отчасти с целью оградить славное имя фон Пигницер. Ведь теперь совершенно ясно, что вы из необоснованной ревности и чувства мести хотели погубить Лахнера ложным оговором. И вот мне поручено сначала попытаться склонить вас добровольно исправить содеянное вами, честно сознаться в лживости первых показаний. Только в том случае, если мне не удастся сделать все это без огласки, я должен приступить к другим мерам.

– Я совершенно не понимаю, чего от меня хотят. Я уже дала показания и больше ничего прибавить не могу!

– Графиня, вы говорите так по особым причинам, не зная, как на самом деле обстояли дела. Позвольте мне рассказать вам все, может быть, тогда вы измените свое отношение к этому делу. Гренадер Лахнер несколько лет тому назад встретился на гауптвахте, куда его посадили за невинную проделку, с каким-то арестованным незнакомцем, оказавшимся впоследствии графом Турковским. Турковский сообщил Лахнеру, что ему грозит на следующий день смертная казнь, и напомнил, что последняя предсмертная воля человека священна. Лахнер выразил желание исполнить эту волю. Тогда Турковский рассказал ему, что существует дама, баронесса фон Витхан, которую несправедливо обвинили, что он, Турковский, не найдет себе покоя на том свете, если дама не будет оправдана окончательно, и что Лахнер должен дать ему слово разыскать оправдательные документы. Когда Лахнер согласился сделать это, осужденный подарил ему кольцо на память.

– Но к чему вы рассказываете мне все это?

– Слушайте дальше, графиня! Лахнер ушел со своим полком в поход и в течение нескольких лет не мог исполнить обещанное. И вот случилось страшное несчастье: он увидел на улице вас, графиня. С первого взгляда он так полюбил вас, что потерял голову и решил под видом барона Кауница забраться к вам, чтобы объясниться в любви и попытаться завоевать ваше сердце. Накануне того дня, как он привел в исполнение намерение, ему пришлось встретиться на вечере у графини Зонненберг с баронессой Витхан. Когда ее обидели, он вступился за нее, но сделал это только потому, что чувствовал себя виноватым, почему до сих пор не нашел документа. В ту же ночь он увидел во сне Турковского, который сказал ему, что не находит себе места на том свете и должен бродить по земле в тоске, что из-за него гибнет невиновная.

– Неужели? – испуганно вскрикнула Аврора.

– Да!.. И вот Лахнер решил сделать два дела одновременно: повидать вас и достать документ. Но когда он разыскал документ, вы усыпили его, – человека искренне и страстно любившего вас, – подменили документ и тем обрекли его на смертную казнь…

– Господи! – воскликнула Аврора. – Но если это действительно так…

Она глубоко задумалась. Что за проклятье! Она приревновала когда-то Турковского к баронессе Витхан, и из-за пустого подозрения, из-за ее непомерной ревности Турковский должен был умереть, а потом, когда нельзя было исправить сделанное, она получила доказательства, что Турковский не изменял ей…

Теперь снова повторялась та же история. Уверяют, что Лахнер разыскивал документ только в силу данного обещания, а на самом деле он любил только ее, Аврору, она же послала и его, как Турковского, на смертную казнь. Так вот почему Турковский терзает ее!

Но вместе с тем как отказаться от прежних показаний? Сознаться во лжи? Но ведь это тяжело для ее самолюбия. И кроме того, ей грозит тюрьма за ложные показания…

«Нет! Пусть будет, что будет!» – мысленно воскликнула она.

– Так что же, графиня? – снова спросил ее Биндер.

– Я долго колебалась, господин прокурор, но все-таки не могу побороть свою правдивость. Конечно, Лахнер ради собственного спасения сочинил очень интересную сказку, но я не могу заставить себя врать, чтобы подтвердить ее. Это было бы неправдой.

– Графиня, – сухо сказал Биндер, – даю вам одну минуту на размышление.

– Мне не нужно ни секунды. Врать я не стану!

– Ваше решение окончательно?

– Совершенно!

– Хороше же! – сказав это, Биндер три раза хлопнул в ладоши, а когда в комнату вошел Вестмайер с Ниммерфолем, спросил первого: – Карета готова?

– К услугам господина прокурора! – ответил Вестмайер.

– В таком случае приступим немедля к обыску и изъятию документов этой дамы. Графиня, прошу предъявить мне все ваши бумаги и собрать свои вещи, чтобы следовать за мной в Вену.

– Но куда вы хотите отвезти меня?

– В предварительную тюрьму.

– Как! В тюрьму? Но по какому праву? В чем вы можете обвинить меня?

– В даче ложных показаний. Ваше поспешное бегство из Вены дает основание подозревать, что вы и впредь намереваетесь скрываться, а потому следственные власти хотят застраховать себя от подобного рода действий с вашей стороны.

– Но это насилие! У вас не имеется никаких доказательств!

– Эти доказательства даст следствие…

К Биндеру подошел Вестмайер и что-то почтительно шепнул ему.

– Ах да! Вы совершенно правы, я забыл! Спасибо, молодой человек! – сказал он Вестмайеру и затем обратился к Авроре: – Графиня, вы утверждаете, будто на вопросы комиссии отвечали сущую правду?