Игра - Фарит Маратович Ахмеджанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что слышно? — шепотом спросил у него Савон.
— Пока ничего. Пирон сказал не шуметь и не спать.
За бревнами накидали мягких веток со свежей листвой — место можно было использовать и для спанья. Савон притащил котелок поменьше — в них он приготовил горький и крепкий чай из листьев дикой смородины.
Все успокоилось. Ночь была облачная, да и луна хиленькая, только-только народилась. Темень стояла практически полная — угли большого костра светились недолго. Первое время, пока живо было волнение, все таращились на реку. Если долго во что-то вглядываться, то неминуемо начинают мерещиться перемещающиеся там тени, и тут уж воображение разыгрывалось по полной. Любой звук приклеивался к одной из теней, любое шуршание или плеск многократно усиливался — и скоро каждый мог поклясться, что сейчас, в данную минуту огромное войско переправляется и с минуты на минуту нападет на них.
Но минуты проходили, нападения все не было, внимание рассеивалось, а глаза слипались. Усталость брала свое. Раин чувствовал, что зрение расфокусируется — вернейший и первый признак того, что сейчас он уснет. Калей уже спал — в обнимку с арбалетом, уткнувшись головой в бревна.
— Савон, — тихо позвал Раин, надеясь, что за плеском реки шепот не будет слышен. — Ты как?
— Нормально, — откликнулся тот. — Ты поспи, если хочешь. Я пока держусь, а будет совсем скверно — разбужу.
Понятно, что на такое предложение стоило ответить отказом, хотя бы для сохранения самоуважения. Но терпеть мочи уже не было.
— Ладно, я отбиваюсь. Только разбуди, плиз. Обязательно!
— Ладно, ладно, ты не шуми только.
Раин затих. Савон не спал. Отчасти ему в этом помогал смородиновый чай — он специально заварил его погуще, чтобы отвар посильнее действовал. Отчасти же спать не давали мысли.
Еще совсем недавно, в Пригорье, Савон считал, что очень неплохо устроился. У него был стол и дом, у него были, в конце концов, перспективы. Конечно, чем-то подобным могли похвастаться и Калей, и Павол — но тем не менее, они жили у него, а не он у них, они питались у него, а не он у них. И он знал книги Толкиена — в некоторых местах почти наизусть. И наконец, он не мог себя ни в чем упрекнуть. Перекинулся в игру он не готовя нападение на мирные города и деревни, не собирая войска — просто гулял. Ему нравилось Средиземье — и еще совсем недавно ему казалось, что оно отвечает ему взаимностью.
Однако ж, то, что оно сделало с Феликсом, не лезло ни в какие рамки. Самый никчемный член команды, пустозвон и балабол, всюду сующий свой нос и не вызывавший ничего, кроме смеха — вдруг оказывается этим миром вознагражден. И как? И, главное, за что?
Однако, скрепя сердце, Савон вынужден был признать — за дело. Многое он делал гораздо лучше, чем все остальные. Например, Феликс был единственным, кто постоянно, все время был в движении. У него был самый широкий круг знакомств, причем он одинаково легко находил общий язык и с чиновниками городского магистрата, и с простыми рыбаками и охотниками. Он был человеком, жадным до новостей и новых впечатлений, и при этом достаточно образованным для того, чтобы впечатления систематизировать и превращать в знания.
Он, Савон, лучше знал Средиземье Толкиена, но Феликс гораздо лучше знал ту страну, в которую они попали.
Это было обидно. Это было несправедливо. Это было неправильно.
Но вместе с тем это было фактом, и надо было принимать этот факт во внимание.
Парадоксальным образом все его первоначальные успехи сейчас оказались гирями на ногах. Еще один урок — слишком быстро нашел свою роль, утвердился в ней. Это отсекло все плохие варианты снизу — это верно, но и поставило ему потолок сверху. Потолок, выше которого не прыгнешь.
Феликс был чистым листом, он говорил и действовал так, что оставался для окружающих непонятным. Симпатичным, полезным, но непонятным. Поэтому его преображение в наследника гномского престола прошло легко. Никто не удивился его новому статусу. Более того, Савон готов был биться об заклад, что уже через пару месяцев про него будут говорить что-то вроде «ну, я сразу заметил, что в нем есть что-то эдакое».
А вот если он, Савон, ни с того ни с сего преобразится в, например… что там есть ее более крутое? Ага, в эльфийского принца. Что будет? Полнейшее недоумение будет. Как это — скромный повар, тихий, ведущий размеренную жизнь, не отсвечивающий и ни во что не вмешивающийся — вдруг столь важная шишка?
— Это будет почище, чем … — пробормотал Савон под нос, но добормотать не успел.
— Сам с собой разговариваешь? — раздался сзади знакомый голос.
Это был Феликс. «Принесло черта, — успел подумать Савон, — не дал мне себя погрызть. А так хорошо начал».
— Уф, едва вырвался, — проворчал тем временем нарушитель. — Ребята, как вижу, спят? А это что, чай?
— Угощайся, — сухо сказал Савон, и тут же сам себя выругал. Причин обижаться на Феликса не было ни одной.
— Смородина?
— Угу. Только осторожно, я крепкий заварил.
— Самое то. Спасибо.
— На здоровье. Что там слышно?
— Ничего не слышно. В принципе, мы все тут можем спать — Пирон расставил часовых, они загодя должны о нападении предупредить.
— Да вот не спится что-то.
— Во-во, и мне тоже. Блин. Сплошные мысли в голове.
— Ты-то о чем беспокоишься?
В паре шагов от них едва слышно хрустнула ветка. Савон вскинулся, но быстро пришел в себя. Конечно же, это Фоли и Роли. Охраняют своего принца. Гонд тоже наверняка тут.
— У тебя вон, даже вооруженный эскорт есть, — не смог не съехидничать он. — Вот уж кому волноваться не пристало.
— Кому эскорт, а кому и конвой, — мрачно буркнул Феликс. — Раньше я был вольная птица, а сейчас чуть ли не каторжник.
— А сейчас на тебя возложена огромная ответственность, — в тон ответил ему Савон. — Я тебя понимаю.
Феликс с подозрением посмотрел на него — но в темноте выражения лица было не разглядеть.
— Я серьезно, — помог ему Савон. — Судя по тому, что тебе рассказал Стальф, ты стал одной из ключевых фигур гномской политики. И никуда тебе от этого не деться. Вольной птицей тебе, скорее всего, просто уже не быть — не дадут.
— Спасибо, умеешь успокоить, — буркнул Феликс.
— Кстати, как тебе теория Раина? Что ты заслужил этот титул.
— Ага,
