Воздаяние храбрости - Владимир Соболь

Но еще памятней Алексею была ночь после Минска, когда полковник и покойный Фома Чернявский повезли его в темноте за несколько верст извиняться перед командиром егерского полка. Просить прощения за то, что он, корнет Замятнин, оскорбил своего сверстника, поручика того же седьмого полка. И дали ему, нагловатому гусарскому фендрику, такой урок, который он не мог забыть по сей день.

Замятнин вскинулся и обернулся в седле.

– Эскадрон! – рявкнул он голосом, отработанным в манеже, на плацу и в полях. – Равнение!..

Дремавшие в седлах гусары встрепенулись, выпрямились и взяли коней в поводья. Все они пришли в полк, когда Мадатова уже не было, и не могли взять в толк, кого же так вздумал приветствовать суровый их командир. Но ротмистра в эскадроне любили и повиновались ему охотно.

– Сабли вон! – прогремела команда. – Подвы-ы-ысь!

Лязгнула сталь, извлекаемая из ножен, и почти сотня клинков стала в воздухе, оказавшись эфесами на уровне подбородков, как предписывал этот прием устав.

Валериан, разумеется, не узнал Замятнина, но ему было лестно, что его еще помнят в полку. Он тоже вытянулся и приложил руку к фуражке, держа положение «смирно», пока поручик, ехавший в замке эскадрона, не исчез за изгибом улицы. Тогда он повернулся и пошел к вороному, которого уже держал под уздцы Василий. По пути он стащил перчатки и потер глаза, щипавшие, видимо, от дыма разложенного неподалеку костра.

Он не заметил, что сцену его встречи с гусарами наблюдал вышедший на крыльцо Новицкий. Когда же Мадатов поднялся в седло, Сергей повернулся и снова вошел в штабное помещение, осторожно притворив за собой дверь…

I

С холма, на котором стояли Новицкий и Георгиадис, было хорошо видно движение нашей армии. Батальонные колонны егерей, гренадеров, мушкетеров шли не парадным шагом, но легко и ровно. Стальная щетина штыков над головами колыхалась согласно и грозно.

– Научились ходить, – заметил Новицкий. – Сто двадцать верст по горам, при страшной жаре и все за четыре дня.

– Не хуже ваших кавказцев, – поддразнил его Артемий Прокофьевич. – Но что же дальше? Ну, прибежали мы сюда. А что же турки?

– Турки возвращаются из-под Правод. А как мы их встретим – решит новый командующий.

Зимой 1829 года генерал Виттенштейн попросился в отставку, ссылаясь на годы и расстроенное здоровье. Император согласился с его просьбой, тем более что втайне считал результаты кампании предыдущего года ничтожными. И это несмотря на взятие Варны. Командовать второй армией назначен был граф Дибич[58], молодой и решительный генерал. Он составил план, по которому весной нового года собирался взять крепости Силистрию и Щумлу, а потом перейти Балканские горы и решительно направиться к Константинополю.

Но султан Мехмед II не намеревался стать одним лишь свидетелем этих действий. Он также сменил командующего. Гуссейна-пашу отослали в Рущук, а на его место сел Решид-Мехмед-паша.

– Новый великий визирь, как я понял из слов перебежчиков и агентов, – человек решительный, твердый, храбрый. Да и сил у него сейчас несколько больше, чем смогли собрать мы. Трудновато придется.

– Решительный, твердый, – хмыкнул Георгиадис. – А что же он так бездарно простоял под Праводами почти две недели?

В начале мая русская армия опять подошла к Силистрии. Великий визирь решил воспользоваться этой возможностью и – выведя армию из Шумлы, быстро направился к Праводам. Но там и застрял. Генерал Купреянов, ставший начальником гарнизона вместо Мадатова, держался так же отважно и стойко. Отразил несколько приступов, да к тому же, вспомнив уроки предшественника, сам решился на ночную атаку и отогнал неприятеля, расположившегося чересчур уж беспечно.

– Вы же отлично знаете сами, Артемий Прокофьевич, – на войне, как и в жизни, мы действуем обычно не так, как сами хотим, а как нам позволяют. Твердость генерала Купреянова оказалась под стать лихости Решид-паши. Турецкая коса наткнулась невзначай на наш камень и если не сломалась, то затупилась изрядно. А ночная наша атака – совершенно лихое дело. Просто скажу – гусарское.

– Да, это ваш приятель князь Мадатов умудряется всех заразить своей удалью. Вы-то, надеюсь, на этот раз смогли побороть искушение?

– Ну, что вы, Артемий Прокофьевич, – легко ответил Новицкий. – Меня там и близко не было.

Георгиадис фыркнул, да так громко, что лошадь под ним нервно переступила.

– Близко – это как? Полверсты? Полторы?

Новицкий взял паузу и отвернулся, сделав вид, что закашлялся.

– Ровно настолько, – ответил он дипломатично, – чтобы суметь оценить ситуацию утром.

– Я рад, что вы делаетесь благоразумны, – проворчал Артемий Прокофьевич. – Поймите, что одно ваше донесение стоило куда больше, чем даже тысяча новых штыков в Праводском гарнизоне.

Узнав, что Решид-Мехмед-паша застрял под Праводами, как его предшественник, Дибич решился на отчаянный ход. Он снял половину осадного корпуса из-под Силистрии, оставив Красовскому[59] тысяч семнадцать, и быстро пошел на юг, рассчитывая отрезать визиря от Шумлы. Отчасти его ожидания оправдались. Решид-Мехмед-паша досадовал, что не может раздавить небольшой отряд русских, занявших столь важный узел, и – задержался у Правод. За это время Дибич сумел пройти к дороге, соединявшей Праводы с Шумлой, и стать на ней у деревни Мадара. Командовал главными силами русской армии граф Пален[60].

Генерал Рот с двумя корпусами сдвинулся западнее и стал у села Таушан-Козлуджи. Генерал Купреянов остался в Праводах, готовясь преследовать арьергард турок со своим небольшим отрядом.

– Дибич тоже по-своему лих, – сказал Новицкий. – У него здесь и тридцати пяти тысяч не наберется. А у визиря – сорок. Да еще пятнадцать стоят за стенами в Шумле.

– Да, дело ожидается весьма жаркое, – отозвался Георгиадис. – А знаете что, Сергей Александрович, уезжайте-ка вы отсюда подобру-поздорову.

Сергей попробовал возражать, но Георгиадис замотал головой.

– Нет, нет и нет! Слушать даже не буду. Останетесь здесь, так, чего доброго, за штык схватитесь или за саблю. А я не хочу видеть, как погибает один из лучших моих агентов. Я вами очень доволен. Очень. И доложу об этом по возвращении в Петербург. А вы уезжайте к Паскевичу. Доберетесь до Варны, подхватите вашего черкеса…