Мятежный век. От Якова I до Славной революции - Питер Акройд

Побег короля в расположение шотландской армии ускорил окончательный разрыв между войсками его врагов. Шотландская армия и парламент теперь глубоко не доверяли друг другу, а их расхождения отражались в открытых разногласиях между пресвитерианами и индепендентами в Вестминстере. Не важно, будем мы считать их религиозными сектами или политическими партиями; теперь они были и тем и другим. Их называли «фракциями», «кликами» или «группами».

Пресвитерианское дело в идеале предполагало, что их Церковь должна главенствовать по неотъемлемому праву как дарованная Богом форма религиозного правления, а все другие церкви и вероисповедания должны быть запрещены. Дело индепендентов строилось на веровании, что истинная Церковь представляет собой добровольное объединение верующих и каждая община имеет право на самоуправление; они тяготели к кальвинизму, но поддерживали веротерпимость. Кромвель говорил: «Я хотел бы, чтобы тот, кто рискует жизнью во имя свободы своей страны, доверил Богу свободу своей совести». Однако один пресвитерианский богослов утверждал, что «позволить людям проводить богослужения согласно собственным убеждениям – значит изгнать одного беса, чтобы пустить семь других, еще худших». Другой сторонник пресвитерианства, Томас Эдвардс, опубликовал труд под названием «Гангрена» (Gangraena), в котором перечислил ереси радикальных схизматиков, каждую из которых следовало раздавить в зародыше, «до того, как она вырастет в летучего змея-искусителя». В этом тогда заключалось их главное расхождение. В самом широком светском понимании пресвитериане поддерживали парламент, а индепенденты – армию.

В парламентских дебатах часто возникали споры и конфликты. Однажды палата общин весь день обсуждала религиозные проблемы, пока в зале заседаний не начало темнеть; было выдвинуто предложение принести свечи, но и по этому поводу тоже возникли разногласия. Когда по вопросу проголосовали, было уже слишком темно, чтобы подсчитать голоса, поэтому для определения результата голосования предложили внести свечи. Но можно ли принести свечи до того, как парламент принял официальное решение их запросить? Таким же образом рассматривались и государственные дела. Наступила новая эра политической жизни.

Окончательный отказ короля принять Ковенант подорвал его значимость для шотландских пресвитериан, теперь они решили, что выгоднее заключить сделку с парламентом. По получении причитающихся им денег они возвратят монарха; возможно, в этих обстоятельствах Карл начнет обсуждать соглашение с их союзниками в Вестминстере. Таким образом, короля сдали за сумму в 400 000 фунтов стерлингов. Однако споры о деньгах дискредитировали шотландцев, и граф Лодердейл предсказал, что за этот поступок «все прочие народы их освищут: да, все уличные собаки будут на них мочиться». Когда шотландские войска выходили из Ньюкасла, оставляя короля, городские торговки рыбой кричали им: «Иуды! Изменники!» Сам король сказал, что в этой сделке они продешевили.

В начале февраля 1647 года Карл отправился под парламентский надзор почти как герой-победитель: толпы людей приветствовали его на протяжении всего пути. В Рипоне он накладывал руки на страдающих золотухой, демонстрируя свою божественную власть над болезнью. В Ноттингеме главнокомандующий Армиией нового образца сэр Томас Ферфакс спешился и поцеловал монарху руку. В середине февраля короля доставили в Холмби-Хаус в графстве Нортгемптоншир. Там он оставался пять месяцев. Много времени проводил в своей комнате, или «кабинете», играл в шары и совершал прогулки верхом в окрестностях поместья.

Теперь пресвитериане и их сторонники в Вестминстере начали планировать расформирование Армии нового образца и ее замену менее религиозными и более надежными для них войсками. Кроме того, они игнорировали требования английской армии погасить задолженности по жалованью и предоставить защиту от преследований за действия, совершенные во время войны. Между армией и парламентом назревал опасный конфликт. В это время Оливер Кромвель был болен почти смертельно, страдая от «абсцесса в голове»; это была своего рода опухоль или нарыв, частью, возможно, спровоцированный нервным напряжением.

Фанатики и сторонники армии, или, как они называли себя, «непреклонные люди», отправили в парламент «Большую петицию», в которой утверждали верховную власть народа. Они также требовали, чтобы лорды и общины исключили «вопросы религии и богослужения из компетенции принудительной запрещающей власти любой администрации на земле». Среди этих пылких верующих сложилась группа так называемых левеллеров. Новостные листки роялистской направленности дали им такое название, поскольку «они стремились всех просветить, установить в королевстве равноправие и единство». Мы, наверное, можем описать их сторонниками духовного равенства.

Левеллеры представляли собой главным образом группу лондонцев, они выпустили несколько сотен трактатов и смогли привлечь к себе, судя по всему, еще столько же сторонников. Маркером своего движения они выбрали цвет морской волны, используя в повседневном костюме шарфы и ленточки этого цвета. Один из их неформальных лидеров, Джон Лилберн, написал Кромвелю в тот год, что он сам и его единоверцы видят в нем «самого честного великого деятеля в Англии, не запятнанного собственными корыстными интересами».

Сама армия находилась в волнении, близком к бунту, и солдаты подали петицию с жалобой сэру Томасу Ферфаксу. Парламент, в свою очередь, принял декларацию, осуждающую «врагов государства и нарушителей мира». Армию, которая спасла парламент, фактически заклеймили как врага, что, в сущности, стало объявлением войны. В опубликованном в начале мая «Извинении солдат перед своими офицерами» говорилось, что их намерения «безобразно и подло переврали», и задавался вопрос: «Неужели такие вещи сделаны парламентом… не лучше ли погибнуть как солдаты, чем стать рабами и быть повешенными, как собаки?»

В такой обстановке народ Англии терпел лишения. 1646 год стал первым в череде шести неурожайных лет, когда цена на хлеб поднялась в два раза, а на мясо больше чем в половину. Сельское хозяйство составляло основу жизни Англии, значительный упадок этого сектора экономики, соответственно, потряс и без того уже бедствующее королевство.

В войска Армии нового образца, стоявшие в Саффрон-Уолдене, прибыли уполномоченные парламента вербовать солдат для службы в Ирландии; их встретили жалобами и вопросами. Солдаты в особенности хотели знать, когда им будут выплачены долги по зарплате; вразумительного ответа не последовало. Тогда восемь из десяти кавалерийских полков избрали представителей для защиты интересов армии, агентов, которых со временем их противники станут называть «агитаторами». Кромвель просил о компромиссе, утверждая, что, если власть парламента «сходит на нет, последовать может только беспорядок». Однако парламент был решительно настроен уничтожить эту армию, исходя из утверждения: «или они потопят нас, или мы потопим их». Уже поползли слухи, что армия ищет примирения с королем, чтобы с его помощью попытаться разрушить замыслы пресвитериан. Ферфакс объяснял, что Карл превратился в «яблоко раздора между двумя партиями». В какую сторону покатится он или же покатят его?

Предводители армии считали, что парламент собирается создать новую армию во главе с королем, поэтому они начали действовать первыми. В шесть часов утра 4 июня 1647 года король выехал из Холмби-Хауса и столкнулся с отрядом в 500 конных, построенных аккуратными шеренгами. Отрядом командовал корнет Джойс. Джойс попросил соизволения сопроводить Карла в другое место. Король попросил показать ему письменное предписание, но Джойс увильнул.