Укус ящерицы - Дэвид Хьюсон

Дзеккини усмехнулся:

– Лео всегда говорил, что с вами, ребята, не соскучишься. Вот я и решил немного развлечься.

– А ваши люди?

– Они еще молоды, и скука им не грозит. Сам я рискнуть готов, но на них эту привилегию не распространяю. Думаю, Лео поступает так же.

Перони грубовато хохотнул:

– Да уж! Поэтому мы здесь и собрались.

– Если удастся свалить Мэсситера, он ваш, – сказал Кости. – Чтобы без обид.

– Мой. Ваш. – Майор беззаботно пожал плечами. – Разве это важно? Я говорил со своими парнями. Заметьте, ни у кого из них связей здесь нет. И посадить Мэсситера за решетку мечтал бы каждый, но только при условии, что англичанин сядет надолго.

Коста кивнул. Он хорошо понимал, что имеет в виду Дзеккини.

– С другой стороны, – добавил майор, – если мы облажаемся… – Тонкое, умное лицо внезапно помрачнело. – После завершения сделки нам Мэсситера уже не взять. Это понимают все, из этого нужно исходить, определяя дальнейшие шаги. В долгу у него будут не только местные тузы, но и люди в Риме. Они уже сейчас его боятся, а как только он свяжет их всех займами и гарантиями…

– Картина ясна, – вставил Перони.

– Рад слышать. Только для вас это, может быть, рутина, а для меня… – Майор достал из кармана пачку сигарет, но, поймав предостерегающий взгляд Косты, огляделся, усмехнулся и покачал головой. – Совсем забыл… Итак, ребята, что у нас есть? В чем мы можем его обвинить? Есть основания для ареста?

– Не знаю, – признался Коста. – Вы что-нибудь раскопали? Как насчет контрабанды?

Дзеккини нахмурился:

– С тем, что у нас есть, шансов на ордер никаких. – Он невесело улыбнулся Эмили. – Не хочу вас огорчать. Я не представляю, как вы добыли такие материалы, но понимаю, на какой шли риск. Наши специалисты сейчас работают с ними. Похоже, что без пароля расшифровка может занять месяцы. Поиски продолжаются, но…

Сказанное карабинером явно не понравилось Перони.

– У нас есть не только файлы, – возразил он. – Есть Рандаццо. Есть то, что мы нашли в доме Рандаццо. Есть его отношения с Мэсситером.

– Где факты, доказывающие эту связь?

– Факты есть! Должны быть. Их надо только найти. Возьмем Мэсситера, у него и спросим.

– Возьмем? На каком основании? У нас нет доказательств того, что комиссар получил сомнительные подарки именно от Мэсситера. У нас нет оснований предполагать, что Мэсситер стоял за расстрелом Браччи.

– Мы это знаем, – не сдавался Ник.

– В том, что вы правы, я не сомневаюсь – иначе бы меня здесь не было. А вот насчет доказательств… боюсь, что не вижу, чем могу вам помочь. Возможно, если бы у нас была пара недель, мы смогли бы проверить все, что есть в доме Рандаццо, сравнить со списком объявленных в розыск ценностей и найти какие-то совпадения, но и тогда прямую связь с Мэсситером доказать было бы трудно. Такая работа требует времени и отвлечения человеческих ресурсов, а у нас ни того ни другого нет. Мне так представляется. Если ошибаюсь, поправьте.

– Получается, мои старания ни к чему, – заметила Эмили. – И что остается?

– То, с чего мы и начинали, – сказала Тереза. – Белла и Уриэль Арканджело. Но теперь у нас есть вот это.

Она наклонилась, запустила руку в черную кожаную сумку и достала цифровой фотоаппарат, с которым не расставалась в последние дни. На экране была фотография рубашки с отчетливо различимой монограммой на кармане.

– Рубашка сейчас в одной частной лаборатории в Местре. С ней работает Сильвио.

– И что она нам дает? – спросил Костя.

– На ней кровь Беллы. Рубашка принадлежит Мэсситеру, Который, как мы знаем, спал с ней на яхте. Неоспоримое доказательство. Тест на ДНК сомнений не оставляет. Как раз то, что и требуется в наше время. Возможно…

Она запнулась, заметив разочарование на их лицах.

– Как насчет фартука? – спросил Перони. – По-моему, ты собиралась доказать, что его чем-то обработали?

– Собиралась. Но фартук побывал в лаборатории Този, где его отмывали растворителем. Теперь, чтобы что-то найти, нужны недели.

– С такими уликами ордер на арест нам никто не даст, – покачал головой Дзеккини.

– Почему? – не согласилась Тереза. – Подумайте сами. Белла беременна. Она объявляет Мэсситеру, что отец ребенка он. Может быть, говорит ему, что собирается разойтись с Уриэлем. Англичанин мог убить ее в доме, потом убить Уриэля и обставить все так, чтобы подозрение пало на мужа. Чем плох такой вариант?

– Вариант в принципе не плох, – признал Коста. По крайней мере известным фактам выводы Терезы не противоречили. К тому же они вполне вписывались в психологический портрет Хьюго Мэсситера, характерными чертами которого были алчность, сексуальная ненасытность, беспощадность и завидная способность выходить сухим из воды и перекладывать вину на головы других, как в случае с Лаурой Конти и Дэниэлом Форстером. – Но это только предположения. Улик недостаточно.

– Что? – возмутилась Тереза. – К черту вашу дедукцию! Давайте лучше опираться на старую добрую химию. На рубашке Мэсситера кровь Беллы. Если это не улика, тогда я не знаю, что вообще называют этим словом.

– Мы пока не знаем наверняка, принадлежит ли рубашка Мэсситеру, – указала Эмили. – Это еще требуется доказать. Белла могла сама принести ее домой с яхты. Мы знаем, что она там бывала. К тому же у Мэсситера апартаменты в палаццо. Да, пользуется ими он только днем, но какая-то одежда у него там есть. В суде, если вы попытаетесь предъявить рубашку как улику, вас просто порвут на кусочки. Легко. Нет, рубашка ничего не доказывает.

– Докажет! – крикнула Тереза. – Дайте только время!

– Что ты имеешь в виду? – спросил Коста.

– Я еще об этом не говорила, не могла подстроиться под твой график. Сильвио вроде бы нашел на рубашке кое-что еще. Похоже, пот. В любом случае для анализа на ДНК сгодится.

Эмили с надеждой посмотрела на нее:

– Пот Мэсситера?

Тереза отвела глаза.

– Все не так просто. Кровь извлечь просто. С этим придется повозиться. Но результат будет. Я…

– Когда? – перебил ее Перони.

Она выругалась вполголоса и, достав из сумочки телефон, отошла в темный угол, откуда вскоре донеслись чередующиеся крики и стоны.

Остальные ждали, молча поглядывая друг на друга. Через минуту Тереза вернулась не в самом лучшем расположении духа.

– Сильвио сказал, что даже если они выложатся полностью, раньше семи вечера результатов не будет. Ничего не поделаешь, химия. Жаль.

Дзеккини посмотрел на полицейских.

– Семь – это уже поздно. К тому времени они все подпишут, и Мэсситер станет неприкасаемым.

– Тогда, наверное, нам ничего не остается, как признать, что он победил, – с явной неохотой констатировала Эмили. – Не так уж все и плохо. Лео будет жить. Улики передадим нужным людям. Может быть, через несколько месяцев что-то и сложится. Другой вариант – слить информацию газетчикам. Пусть делают свое дело.